— Она янки? — удивленно спросил Камерон.

— Как ни странно, — мягко сказал Джеймс. — Кажется, мы женимся на массе таких же. Но Сани страстно увлечена всем, что касается йоги и природного лечения. Мы хотим построить ей магазинчик в центре. Дадим этому проклятому Тавишу Фергюсону причину искать другое место, чтобы продавать его продукцию.

Камерон поджал губы. Он, никогда проходя мимо, не упускал шанса досадить Фергюсону.

— Определенно, — согласился он. — Теперь покажи, куда я могу отнести ее? Обратно в ее дом?

— Слишком далеко, — сказал Джеймс. — Отнеси ее наверх в комнату для гостей.

Камерон пошел за Джеймсом на верх по лестнице и слушал его бормотание на гаэльском о развлекательном центре. В то время как он следовал за ним, он просто не мог не рассматривать Джеймса. У него не было дел с МакЛеодом, в соответствии с традицией, но он наслушался разных слухов в пабе. Парни говорили, что Джеймс МакЛеод — возврат к прошлому. Фактически, там были и те, кто говорил, что он сам из прошлого. Конечно, это была полная чушь. Человек не путешествует из одного века в другой.

Было достаточно легко объяснить странности Джеймса. Его владение Гаэльским не выходило за рамки владения обычным горцем его родным языком. У него было телосложение мужчины, который много тренируется, потому что ему нравиться много тренироваться. У него был полностью восстановленный средневековый замок со средневековыми атрибутами, просто в силу того, что он, несомненно, любил историю. Люди обращаются к нему как к уважаемому лорду, потому что любят его.

Конечно, у Камерона не было опыта личного общения с ним.

Джеймс открыл дверь спальни, включил свет и отступил назад. — Вот и пришли. Просто положи ее здесь, и мы о ней позаботимся. Мой брат все равно едет сюда. Он присмотрит за ней.

— Твой брат Патрик? — спросил Камерон

— Да. Ты его знаешь?

— У нас один механик в Инвернессе, — медленно сказал Камерон. — Мы пересекались раз или два. — пояснил он. — Он соучредитель школы обучения трюкам, верно?

— Обучения трюкам, — повторил Джеймс. — Да, можешь называть ее и так. И да, он соучредитель школы Яна. Он учит мальчиков, выживать в горах имея в своем распоряжении только руки, голову и острый нож.

— Интересные способности.

Джеймс улыбнулся довольно загадочной улыбкой. — Да, интересные. У Патрика к тому же любовь к использованию острых клинков, которыми часто себя балует Ян — влечение которое разделяю и я, между прочим. — Он глупо моргнул. — Ты никогда не имел дела с мечами, верно, Роберт?

— Рапиры, — сказал Камерон, неловко проходя в дверь. — Когда есть время.

Джеймс только поднял бровь. — Пологаю, — тихо сказал он. — тебе лучше положить Саншайн и идти. Твоя невеста ждет тебя, не так ли?

Камерон обнаружил, что, как ни странно, совершенно не хотел выпускать Саншайн Филипс из рук. Он посмотрел на нее и почувствовал, что через него пронеслось то же покалывание, что поднималось по его рукам каждый раз, когда он касался ее.

Бесспорно, странно.

Он поменял ее положение у себя на руках и понял, что она все еще не пришла в себя. Джеймс сказал, что у нее было небольшое сотрясение, а вдруг она к тому же еще и больна. Может, внешний вид обманчив: она точно бросилась к нему с огромной энергией. С силой и облегчением, говоря по правде.

Словно знала его.

Но это было не возможно, он никогда не видел ее раньше, за исключением того случая в тусклом освящении вывески Тавиша Фергюсона.

— Лорд Роберт?

Камерон посмотрел на Джеймса, и пришел в себя. Что он хотел сделать. Он заставил себя пройти через комнату, осторожно положил Саншайн Филипс на кровать и постоял какое-то время перед ней. Может от шишки, которая была у нее на голове, она мгновенно перестала соображать, и спутала его с кем-то.

— Что случилось с Сани?

Камерон оглянулся и увидел, что к ним с Джеймсом присоединился мужчина который, учитывая его сходство со старшим братом, мог быть только Патриком МакЛеодом. И тот и другой крепкие и сильные мужчины. Камерону оба понравились, фактически настолько, что простить бы им и несчастливое бремя их фамилии.

Он отошел, когда подошел Патрик и сел на край кровати.

Патрик проложил руку на лоб Сани, а затем посмотрел на них. Камерону показалось, что взгляд, который он получил, очевидно, не был враждебным, а скорее пронзительным.