– Я мог бы сказать, что мы любили друг друга больше жизни; увы, это лишь слова. Пустые шкурки смысла. Лучше будет сказать так: мне несказанно повезло, что я умер раньше неё – я бы сошёл с ума, доведись ей умереть первой…

– Что?!

– Дослушай. Ты поймёшь.

Властительным риллу – даже полноценным, не таким, как Теффор или Левварн – тоже случается устать от вечности. А для уничтожения властительного требуется нечто большее, чем высшая магия. Того риллу, который задумал вернуться на Дорогу Сна и который владычествовал над миром, который принц считал своей родиной, звали Деххато. С первого появления Ниррит в его мире лелеял он свой план – и в плане этом занимали предписанные места и принц, и та, которую принц любил, и высшие маги Круга Бессмертных, и даже Эйрас по прозванию Игла.

– Ниррит для Деххато являлась всего лишь орудием. Стилетом, который должен был после "проковки" и "заточки" пронзить его сердце. И за это – именно это – я ненавижу Деххато!

Риллу подстроил смерть принца. Чужими руками – точнее, интригами подчинённых ему магов Круга – принца-шпиона превратили в пепел. И тем же серым пеплом рассыпалось сердце Ниррит. Она поклялась найти виновника и отомстить. Ради этой цели она не побоялась предстать с вопросами перед Хозяином Лесов. Ради мести она спустилась в Нижние Миры и беседовала с обитающими там демонами. Ради мести она даже отреклась от своей человечности и прошла очередное посвящение, превратилась в Княгиню Ада. Двоих магов из Круга Бессмертных, прямых исполнителей воли Деххато, Ниррит просто убила. (Если уничтожение бессмертных высших магов можно назвать простым). И приготовилась убивать риллу. Заказчика убийства, если пользоваться обыденной терминологией.

– У неё получилось?

– Нет.

…смерть Деххато означала также смерть его мира. Неизбежную. Страшную. Для Эйрас, в отличие от её бывшей ученицы, родной мир принца был чужим. Но когда Ниррит попущением риллу стала слишком сильна, чтобы с ней могли справиться маги Круга Бессмертных или даже малые аватары богов, на пути у обезумевшей мстительницы встала странница по прозвищу Игла.

– Понятия не имею, на что походила их схватка. До магии такого уровня я не дорос – и не факт, что доросла Сьолвэн, волей риллу искусственно ограниченная в спектре доступных Сил. Зато я знаю, чем всё закончилось.

– И чем?

– Игла прибегла к высшей некромантии, а Ниррит стала добровольной жертвой. Исполняя её последнее желание, Эйрас не просто убила её, но разменяла жизнь на жизнь. Любившая меня умерла в муках. Угроза основам мира была устранена. Я воскрес и получил новое тело.

– В каком смысле "новое"?

– В своей первой жизни я был не человеком, а тианцем. Как Ландек, наш хозяин.

Айс замолчал. Я тоже не спешил ломать тишину. Слишком много невероятных вещей за раз пришлось мне узнать.

Шекспировские страсти, однако. Хотя – куда там Шекспиру! Драматург, по крайней мере, был достаточно милосерден, чтобы не воскрешать своих героев…

– Так ты живой? По-настоящему?

– Да. Я не нежить. Я живу… потому что моя женщина отдала за меня жизнь. Отдала в самом что ни на есть буквальном смысле. – Голос Айса оставался ровным, как шёлковая лента. Боюсь представить, чего ему стоило это внешнее спокойствие.

– А почему Эйрас не…

– Потому что всякой власти положены пределы, – перебил он. – Я умер, потому что так захотел Деххато. Гибель Ниррит стала тем рычагом, при помощи которого Эйрас подвинула волю риллу. Это… я просто не знаю, с чем это сравнить. Или ты думаешь, что Игла охотно и с радостью прирезала свою ученицу, пусть и бывшую? Воспользовалась удобным случаем?

– Коль скоро Эйрас, как минимум, ровня Сьолвэн – не мне её судить.

– Дипломатично.

– Справедливо, – парировал я.

– Однако же судить о поступках риллу ты берёшься.

– В той мере, в какой эти поступки касаются смертных – да. "В этом году жертвами ураганов в Тихоокеанском регионе стали тысяча сто сорок три человека. Также пострадало имущество общей стоимостью…". Если твой рассказ точен, получается, что волей Эйрас был сохранён твой мир, твоё королевство, твоя семья и спасён от смерти ты сам. Это вряд ли можно назвать…

– Вот и не называй!

Мы снова замолчали. Надолго.

– Ты действительно так сильно любил… её?

– Ещё сильнее. Знаешь, это было взаимное чувство. Она ради меня… ну, ты уже знаешь, что она чуть было не сделала…

– Тогда почему ты не сделал столько же?

– Из-за чужого вмешательства.

Слова Айса падали, как стеклянные шарики в графин с водой. Бульк, бульк… упадёт – и уже не видно. Почти. Но вода вот-вот выплеснется через край…

– Я не похож на Ниррит: мысль о мщении риллу слишком страшна для меня, – продолжал он ровно. – Родина… это не просто сочетание звуков. Пусть я никогда не вернусь туда, где родился впервые, я всё же не хочу, чтобы… нет! Деххато долженжить дальше. И я тоже должен жить – слишком дорогой ценой оплачено моё воскрешение. Но запертый меж стен этого двойного долга, лишённый Ниррит, я сошёл бы с ума от горя. Должен был сойти. Если бы не Эйрас. Она кое-что поправила. Стёрла живое чувство, оставив только память о нём. Но память, ничем не смягчённую. Жаркую. Кровоточащую. Когда моё горе вернулось вместе с осознанием потери, оно возвращалось ко мне постепенно. Чем дальше, тем сильнее.

Меня зазнобило. Очень, очень осторожно я спросил:

– Оно всё ещё возвращается? Становится… сильнее?

– Да, – лаконично ответил он.

Бульк.

– Ты уверен, что сможешь с этим справиться?

– Нет.

Бульк!

– Я могу тебе чем-то помочь?

– Не знаю.

Молчание. Колышущийся кусочек реальности вокруг нас. Такой ненадёжный…

…и так хорошо отражающий состояние своего "создателя".

– Ты потерял почти всё, что имел, – медленно молвил я. – Ты утратил реальность, где тебе было хорошо. Где ощущал себя нужным, где ты был на своём месте. И теперь в новой реальности всякий раз, когда тебе хорошо, ты невольно вспоминаешь свои потери.