Вася умолк. Его взгляд, грустный и сосредоточенный, казался устремленным в глубь недавних, но уже баснословных времен.

– Потом мы даже машину купили, – грустно улыбнулся он, – правда, не «Ягуар», а вот эту «шестерку»… Прошло пару лет. Брагин отцовскими разработками пользовался, воплощал их в жизнь, и успешно, и обогащался, а отцу он даже зарплату не повышал. Папа был человек скромный, ему и того, что дядюшка платил, хватало, а мама стала потихоньку переживать. Не потому, что она была какой-то хабалкой ненасытной, просто ей казалось, что ее родной брат слишком мало мужа ценит, и это несправедливо. Мама и отцу об этом неоднократно говорила, я сам слышал. А потом однажды, году уже в девяносто седьмом, отец вдруг с мамой посоветовался и решился… Пошел к Брагину и откровенно с ним поговорил: я, мол, для тебя, родственничек, многое сделал, и не пора ли мне хотя бы зарплату прибавить, не говоря уже о доле в прибыли… Ну а у Брагина к тому времени натуральная мания величия появилась… Я, типа, крутой бизнесмен, все делаю сам, а мои сотрудники за свою зарплату должны мне каждодневно в ножки кланяться… И вот эту перемену в дяде мой папаня не проинтуичил… Короче, когда он пришел к Брагину, тот на него просто накричал и выгнал, и предложил заявление по собственному желанию написать… – Вася помолчал и добавил: – Вот тогда, я думаю, мой папа и сломался и больше уже не воспрял…

На глазах у Васи блеснули слезы. Леся с сочувствием посмотрела на него. Ей захотелось погладить парня по рыжей вихрастой голове, но она не знала, как он воспримет ее ласку, и воздержалась от этого жеста. Итак, теперь она волею судьбы узнала обе правды: одну – брагинскую, изложенную в обнаруженном ею письме, и вторую, противоположную, – версию Васиной семьи. Она не знала, да и вряд ли когда-нибудь узнает (хотя бы потому, что все главные участники давней драмы мертвы), кто из них прав. Однако Леся была готова поверить Васе – хотя бы потому, что он был ей гораздо более симпатичен, нежели его покойный дядя.

Леся, как ни трудно ей это далось, все же решила не скрывать своих чувств. Она ласково потрепала молодого человека по огненной шевелюре и прошептала:

– Бедный Вася…

А он перехватил ее руку, благодарно пожал и поцеловал в ладонь. Потом Вася плеснул вина в бокалы им обоим, поднял свой и молвил:

– Давай, Леся, выпьем. Чтобы хоть у нас с тобой все было хорошо.

Теплая волна поднялась в груди Леси. Они чокнулись, и она отпила чуть-чуть сухого, заела клубничкой. Воистину судьба приносит ей приятные сюрпризы. Могла ли она мечтать еще неделю назад, когда соглашалась с заданием Кривошеева – соблазнить старого сатира Брагина, что совсем скоро в нее влюбится его племянник?

– Вася, – тихо спросила девушка, – ты говоришь, что мой босс Ник – твой друг…

– Не друг, – поправил парень, – а скорее давний приятель…

– А скажи, – продолжала Леся, – какова твоя роль в этом заказе? Со слежкой за Брагиным? – У нее не хватило духу добавить: «И его соблазнением?»

Вася пристально посмотрел ей в глаза.

– Я был шапочно знаком с Райтоненом. И именно я познакомил его с Ником. Знаешь, как говорят? Враг моего врага – мой друг.

– А Райтонен был врагом Брагина?

– Деловые партнеры всегда враги, – лапидарно и слишком уж общо ответствовал Вася.

– А ты? Ты тоже был брагинским врагом?

Молодой человек усмехнулся.

– Только не надо, пожалуйста, шить мне на этом основании убийство. Да, я ненавидел своего дядюшку, но не настолько, чтобы размозжить ему голову. Знаешь, Леська… Я же был сегодня на похоронах… Очень тяжело видеть такое горе в семье… И что бы я ни говорил, на самом деле никто такого не заслуживает… Дядя погиб, а теперь его сын…

Вася зевнул, довольно нервно, и резко переменил тему:

– Знаешь, я сегодня опять в шесть утра встал. Не выспался. Я пойду лягу. Постелю себе сам на веранде. А ты как хочешь.

– Что ж, ложись, раз не выспался, – улыбнулась Леся. Она после заявления Васи ощутила одновременно и облегчение, и досаду. Облегчение – потому что он не собирается приставать к ней. И досаду – пожалуй, по тому же поводу. Неужели она ему как женщина совершенно неинтересна? И он готов довольствоваться платонической любовью и спокойно спать?

Василий допил вино. Под глазами у него залегли темные полукружья. «Он и в самом деле устал, бедненький, не выспался», – подумала Леся. Вася поднялся, потянулся, ласково сказал: «Спокойной ночи», – и удалился, даже не попытавшись ее поцеловать.

Солнце зашло, и потихоньку стало смеркаться. Леся доела клубнику, а когда минут через пятнадцать вошла в домик, Вася уже спал. Он раскинулся на диване на веранде, укрывшись одеялом до самого носа – только огненные вихры торчали.

И в этот момент раздался телефонный звонок. Леся бросилась к мобильнику, чтобы шум не разбудил Васечку, и даже не успела взглянуть на дисплей – кто звонит. Голос в трубке без всяких предисловий произнес:

– Сына Брагина убили.

По интонации, а также по привычному нежеланию приветствовать собеседника Леся поняла: звонит Ник. (Вася от звонка не проснулся и даже не пошевелился – лежит как лежал, только рыжая грива торчит из-под одеяла.)

– Я знаю, – спокойно ответила Леся.

Она вышла в сад, чтобы не мешать Васечке.

– Откуда ты знаешь? – удивился Ник.

– Я была там и видела… – У Леси на языке вертелось слово «труп», но она не стала произносить его – до домика, где жила тетя Люба, тридцать метров по прямой, все слышно.