В конце концов он все же вышел на дорогу и увидел вдалеке мечущиеся темные пятна воинских частей, окаймленные дымом. Дорогу запрудила окровавленная толпа раненых, бредущих в тыл. Они ругались, стонали, вскрикивали. Воздух по-прежнему гудел от грохочущего прибоя звуков - под его напором, казалось, вот-вот закачается земля. С мужественными фразами орудий и презрительными репликами ружей сливался дикий рев наступающих. И оттуда, где рождалась эта оглушительная свистопляска, лился, не иссякая, поток изувеченных людей.

У какого-то раненого башмак был полон крови. Он прыгал на одной ноге, как расшалившийся школьник. И при этом истерически смеялся.

Другой бранился, божась, что ему прострелили руку только из-за дурацкой нераспорядительности командующего армией. Третий шагал, самодовольно выпятив грудь - точная копия тамбурмажора. На лице застыла жуткая гримаса приправленной весельем боли. Срывающимся дискантом он на ходу выкрикивал куплеты:

Эх, заводи победную,

Пуль у нас полно!

Два десятка мертвяков

Запекли в… пирог!

Многие ковыляли и подпрыгивали в такт мотиву.

Шел в этой толпе раненый солдат, чье лицо отметила серая печать смерти. Рот у него был крепко сжат, зубы стиснуты. Скрещенные на груди руки обагряла кровь. Он как будто ожидал удобной минуты, чтобы грохнуться наземь. Двигался солдат так, словно при жизни превратился в призрак; горящий его взор был устремлен в неведомое.

Иные брели неохотно, проклинали свои раны, винили в них всех и вся.

Двое рядовых несли офицера. Тот непрерывно бушевал:

– Джонсон, да не тряси ты меня так, болван чертов!
– кричал он.- Нога у меня не железная, понимаешь ты это? Не умеешь нести по-человечески, убирайся к дьяволу, пусть несет кто-нибудь другой.

Он орал на медлительную толпу раненых, загораживающих дорогу его носильщикам.

– Да пропустите же, будьте вы все прокляты! Сию минуту пропустите!

Солдаты нехотя расступались, отходили к обочинам. Пока офицера несли мимо них, они отпускали ехидные замечания на его счет. Взбешенный, он выкрикивал угрозы, а они посылали его к чертям в пекло.

Один из носильщиков, согнувшийся под тяжестью офицера, сильно толкнул плечом призрачного солдата, чей взор был устремлен в неведомое.

Юноша присоединился к раненым и дальше пошел вместе с ними. Искалеченные тела этих людей говорили о той страшной машине, которая их так перемолотила.

Иногда в толпу врывались скачущие верхом адъютанты и ординарцы, раненые отбегали в стороны, осыпая всадников проклятиями. Сквозь печальную процессию то и дело быстрым шагом проходили вестовые, а иногда ее с лязганьем и стуком взрезали мчащиеся батареи; при этом офицеры орали и требовали быстрее очистить путь.

Рядом с юношей медленно брел оборванный солдат, с ног до головы в пыли, запекшейся крови и пороховой гари. Он со смиренным доверием слушал бородатого сержанта, который повествовал об ужасах сражения. На худом лице оборванного застыло выражение страха и восторга. Вот так парень в деревенской лавке слушает, стоя среди сахарных голов, всякую небывальщину. На рассказчика он смотрел с молитвенным восхищением и разинутым ртом. Настоящий деревенский облом.

Заметив это, сержант прервал свою потрясающую историю и насмешливо бросил:

– Закрой рот, приятель, не то муха влетит!

Сконфуженный солдат замедлил шаг.

Немного выждав, он присоседился к юноше и стал делать неловкие попытки завязать дружеский разговор. Голос у него был девически-нежный, взгляд - просительный. Юноша с удивлением отметил про себя, что его спутник дважды ранен: голова у него была обмотана окровавленной тряпкой, простреленная рука висела, как сломанная ветка.

Сперва они шли молча, потом оборванный солдат набрался духа и робко сказал:

– Вот это была драка так драка, верно я говорю?

Юноша, погруженный в свои мысли, поднял глаза на окровавленное страшное лицо, с которого на него смотрели по-овечьи кроткие глаза.

– Что?

– Вот это, говорю, была драка так драка.

– Да,- коротко ответил юноша. Он прибавил шагу. Но тот изо всех сил старался не отставать. Вид у него при этом был виноватый, но в душе он, очевидно, считал, что стоит им немного поговорить - и юноша поймет, какой его спутник славный парень.