К Маркс и Ф Энгельс
Шрифт:
Слуга и служанка
Поэт воспевает две благочестивые души, которые, как это в высшей степени скучно описывается, лишь после многих лет скудного существования и нравственного образа жизни целомудренно взбираются, наконец, на супружеское ложе.
Целоваться? Они стыдились. Шалили беззвучно. Ах, цветок любви распустился, но цветок с зимой неразлучный, Танец на костылях, о боже, мотылек, огнем опаленный, Не то ребенок цветущий, не то старик утомленный.Вместо того чтобы закончить этой единственно хорошей строфой во всем стихотворении, автор и после этого все еще продолжает ликовать и трепетать от радости, и именно по поводу мелкой собственности, по поводу того, что «утварь своя вокруг своего очага появилась». Эта фраза произносится им не иронически, а сопровождается пролитыми всерьез слезами грусти. Но и это все еще не конец:
Лишь бог — господин их, что, звезды скликая в небе высоком, На раба, разбившего цепи, взирает благостным оком.Этим счастливо устраняются всякие следы остроумия. Малодушие и неуверенность Бека постоянно дают о себе знать, побуждая его до предела растягивать каждое стихотворение и мешая ему кончить до тех пор, пока он сентиментальностью не докажет всего своего филистерства. Он, повидимому, нарочно избрал гекзаметры Клейста, чтобы заставить читателя томиться той же скукой, на какую в силу своей трусливой морали обрекли себя оба влюбленных в течение долгого испытательного периода.
Еврей-старьевщик
В описании еврея-старьевщика встречается несколько наивных, премилых мест вроде:
Летит неделя, оставляя Всего пять дней твоим трудам. О, торопись! Без передышки Трудись, трудись, чтоб ты был сыт! Отец в субботу запрещает, Сын в воскресенье не велит.Ниже, однако, Бек целиком впадает в лпберально-младогерманскую [88] болтовню о евреях. Поэзия здесь исчезает настолько, что кажется, будто слушаешь золотушную речь в золотушной саксонской сословной палате: ты не можешь стать ни ремесленником, ни «старшиной мелких торговцев», ни земледельцем, ни профессором, но медицинская карьера тебе открыта. Поэтически это выражено так:
88
Младогерманцы — представители литературной группы «Молодая Германия», возникшей в 30-х годах XIX в. в Германии и находившейся под влиянием Гейне и Берне. Отражая в своих художественных и публицистических произведениях оппозиционные настроения мелкой буржуазии, писатели «Молодой Германии» (Гуцков, Винбарг, Мундт и др.) выступали в защиту свободы совести и печати. Некоторые представители «Молодой Германии» проповедовали идею эмансипации евреев. Взгляды младогерманцев отличались идейной незрелостью и политической неопределенностью; вскоре большинство из них выродилось в заурядных буржуазных либералов. — 216.
Разве подобным же образом нельзя было бы изложить в стихах прусский свод законов или переложить на музыку стихи г-на Людвига Баварского?
После того как еврей продекламировал своему сыну:
Трудиться должен, должен биться, Чтоб деньги и добро добыть,он его утешает:
Но честность все же сохранишь.Лорелея
Эта Лорелея — не что иное, как золото.
И низость бьет волной широкой В обитель чистоты высокой, И счастье тонет в ней.В этом излиянии душевной чистоты и в этом потоплении счастья содержится в высшей степени удручающая смесь пошлого и высокопарного. За сим следуют тривиальные тирады о предосудительности и безнравственности денег.
«За златом, за богатством рыщет» (любовь), «Родных сердец и душ не ищет, Не ищет рая в шалаше».Если бы влияние денег ограничилось даже тем, что они раз венчали бы немецкое искание родных сердец и родственных дут и шиллеровского шалашика, в котором находит приют любящая счастливая пара, то и тогда можно было бы уже признать за ними революционную роль.
Песнь под бой барабанов
В этом стихотворении наш социалистический поэт опять показывает, как, погрязнув в немецком мещанском убожестве, он в силу этого постоянно вынужден портить и тот слабый эффект, который он производит.
Под бой барабанов выступает полк. Народ призывает солдат участвовать с ним в общем деле. Радуешься тому, что поэт, наконец, проявил мужество. Но, увы, в конце концов мы узнаем, что речь идет лишь об именинах императора и обращение народа — это лишь мечтательная импровизация, которой украдкой занимается присутствующий на параде юноша, вероятно, гимназист:
Так юный с пылким сердцем грезит.Тот же сюжет с той же развязкой под пером Гейне превратился бы в горчайшую сатиру на немецкий народ; у Бека же получилась лишь сатира на самого поэта, отождествляющего себя с юношей, беспомощно предающимся мечтам. У Гейне мечты бюргера намеренно были бы вознесены, чтобы затем так же намеренно низвергнуть их в действительность. У Бека сам поэт разделяет эти фантазии и, конечно, получает такие же повреждения, когда сваливается в мир действительности. Первый вызывает в бюргере возмущение своей дерзостью, второй, в котором бюргер видит родственную душу, действует на него успокаивающе. Пражское восстание [89] дало ему, впрочем, возможность воспроизводить кое-что совсем в другом роде, чем этот фарс.
89
Имеется в виду стихийное восстание текстильщиков Праги во второй половине июня 1844 года. События в Праге вызвали рабочие волнения во многих других промышленных центрах Чехии (Либерец, Чешская Липа и др.). Движение рабочих, сопровождавшееся разгромом фабрик и уничтожением машин, было свирепо подавлено правительственными войсками. — 218.