Публика, проводив индусов, потянулась в город. Едем в расположение на расхристанной «газели». Я иду в кубрик, а журналюги прутся в больницу. Наверное, делать очередной репортаж о долге.

Николаич озабочен.

У всякой самостоятельности всегда есть и оборотная сторона. У нашей самостоятельности тоже. Пока Николаичу удается более-менее комфортно сидеть сразу на двух стульях, но сказку про Колобка он помнит хорошо. Главное — вовремя понять, где кончается очередной стул, а начинается хитрый лисий нос.

Пока ему удается справляться. Ловлю себя на том, что вспоминаю легенды об ушлых купцах прошлого, которые умели и торговать, и дипломатничать, и воевать, если придется, а буде нужно — и царя морского умаслить и вокруг пальца обвести.

Теперь «старшой» прикидывает, что ему сделать с имеющимся в наличии транспортом, личным составом и имуществом. Получается, что транспорта много, имущества тоже, а вот личного состава — негусто. Говоря проще, водителей нехватка.

Попытка развести кронштадтских на доставку БТР хотя бы водным путем провалилась. Николаича обозвали «Маринеском» и тему свернули. Придется ехать самоходом до крепости. Зато можно использовать всю технику, а Николаич выцыганил ментовский УАЗ и бычок-фургон. А вести грузовую тяжелую технику умеет тока Вовка.

Ясен день, он поведет БТР, бычок же оставлять Николаич не хочет.

Пользуюсь тем, что наступает время обеда и нам привозят два зеленых термоса с каким-то вермишелевым супом и пшенной кашей, спрашиваю об индийском фрегате.

— Обычный сторожевик, только название красивое.

— И что, он нам бы тут не пригодился?

— Пригодился бы. Только он не наш. Он индийский. И команда у него — индийская. Если к нам припрется американский флот, а он, судя по ряду данных, понес минимальные потери, то сторожевик нас не спасет. А так Змиев с этим тарабаром спихнул с глаз долой кучу лишнего народа. К тому же индусы дадут более-менее внятную информацию о состоянии и ситуации на море по пути следования.

— Это-то зачем?

— Торговые пути всегда были важны.

— Вы что, всерьез собираетесь торговать с Индией или что там от нее останется?

— Почему нет? Никитин ходил за три моря, чем мы хуже? Немножко оклемается человечество — обязательно торговать примется. А морем и спокойнее, и дешевле.

— Сроду б так не подумал.

— Ну, так вам лечить. Нам плавать, ну и торговать. — Николаич усмехается.

— Но денег-то уже нет? Ради чего торговать?

— Ради процесса, — отвечает «старшой».

В итоге выкатываемся из Кронштадта маленькой, достаточно нелепой колонной, благо идем вместе с теми, кто вчера вез с нами раненых и больных.

Правда, пришлось изрядно задержаться — ждали, когда очередным рейсом «Треска» доставит из крепости водителя — кронштадтские своими так и не поделились. Потом время ушло на то, чтобы дождаться грузовик с «персонами нон грата» — как раз была проведена очередная облава на бомжей и наркоманов. С недавнего времени с чьей-то легкой руки в форте «Тотлебен» организовали коммуну «Райские мечты», куда из всех окружающих анклавов свозили «социально далеких», тех, кто еще был живым. Со слов журналисточки, это было вопиющее нарушение основных прав человека, выставлявшее организаторов сатрапами, тиранами и негодяями.

Суть была проста — остров затянули наспех колючей проволокой по периметру, накидали противопехотных мин и оставили подход только с одной стороны. В казематах форта — ограбленных подчистую в ходе демократизации — разместили отловленных нарков и бомжей и обеспечили им минимальный комфорт — как я понял, туда свезли всякое шмотье из секонд-хендов, вроде даже какую-то мебель, печки и, самое главное, бесплатное бухло и наркоту в достаточном объеме. Осталось добавить для полноты картины жратву, в основном консервы с истекшим сроком годности, чтобы понять — особого рвения к покиданию своего рая коммунары не испытывали.

— Это же такие же люди, как мы! — возмущалась пигалица. — Как можно так лишать их права выбора! Свободы передвижения! И ведь что самое страшное, эти зэки, или как их называют коммунары, себя же и охраняют! Совки долбаные!

— Это невозможно, — не выдерживаю я, — наркоманы не способны к каким-либо созидательным действиям.

— Вы считаете, что вертухайство созидательно?! — подпрыгивает журналисточка.

— Разумеется! От передоза на халяву обязательно нарки будут резать дуба, а мертвяки нынче опасны для окружающих. Так что кто-то должен за этим присматривать.

— Ну да из бомжей там сформировалась полиция… Им даже пару ружей выдали. Это гнусно!

— Чего гнусного-то?

— Все это! Им не предъявили никаких обвинений! Их не приговаривал суд! Их не имеет права никто лишать свободы! А ведь если кто-то из них сбежит, то его расстреляют на месте!

— Э, а как узнают, что он беглый?

— У них татуировки — прямо на лбу! Представляете? Тут есть тату-салон, так мастер уцелел. Ну и перед отправкой их туда водят. И у них остается поперек лба «Ай эм фри!».