Прошло так много времени, прежде чем Уэйн ответил, что Кэрри уже начала беспокоиться, не случилось ли что с линией. Но он все же заговорил, и она чуть не уронила трубку, когда услышала:

— Если вас не затруднит прийти ко мне домой, мисс Фэрклоу, то мы могли бы поговорить.

— Да, мистер Харви. Гм… когда?

— Сегодня вечером. Я жду вас через полчаса.

Полчаса? Авриль сказала, что ему нужно собираться на ужин. В таком случае это значило, что он не собирался тратить на Кэрри слишком много времени.

Лучше назначить встречу на другой день, решила Кэрри, особенно сейчас, ведь она еще никогда не чувствовала себя так плохо. Последние двадцать четыре часа ее физическое состояние все ухудшалось; при ходьбе она ощущала какую-то странную тяжесть в ногах, будто они стали несоразмерными для нее. Постепенно ноги слабели, словно не могли выносить такую нагрузку, но больше всего Кэрри беспокоила непонятная вялость, охватившая все тело. Это была не просто обыкновенная усталость или утомление от жары. Она уже начала подумывать о визите к доктору.

— Мистер Харви… — начала она, но он тут же прервал ее:

— Подумав, я решил отправить за вами машину. Она будет у вашего отеля через пятнадцать минут. — В трубке щелкнуло, и Кэрри так и осталась стоять с невысказанной фразой на губах.

И все же ее заинтересованность в том, чтобы довести дело до конца, была слишком сильна. Поэтому она приняла холодный душ, растерлась махровым полотенцем и почувствовала себя немного лучше.

Она немного воспрянула и духом. Похоже, Авриль была права, утверждая, что ее дядя готов к переговорам.

Ровно полчаса спустя Кэрри уже ехала по аллее, ведущей к величественному зданию на холме. Перед украшенным колоннами входом водитель остановил автомобиль, и Кэрри вышла. Вечер был наполнен ароматами и мечтами; луна, в шесть раз превышающая свой обычный размер, пролила дрожащий, колдовской свет на дом и сад и скрылась за легкими облаками. Непонятно откуда доносился смешанный, одуряющий запах олеандров, роз и восхитительного жасмина. Серебряные проблески моря маняще сверкали сквозь ветки деревьев и пышную тропическую растительность. Настоящий островной рай, подумала Кэрри, посреди танцующего Карибского моря.

Шофер позвонил в дверь, и та открылась почти мгновенно.

Сесилия улыбалась. Как она была не похожа на ту полуиспуганную маленькую девушку, которая стала свидетельницей недавнего унижения Кэрри!

— Пожалуйста, пройдите за мной, мисс.

Кэрри последовала за ней по широкому холлу, заставленному роскошными безделушками, изысканными произведениями искусства, увешанному прекрасными картинами, в комнату, уже знакомую Кэрри.

— Я доложу мистеру Харви, что вы уже здесь.

Не осмелившись присесть, Кэрри стояла посредине комнаты, чувствуя, что, если Уэйн не появится через минуту-другую, ей придется сесть без приглашения. К ее облегчению, он появился, и она робко взглянула на него, надеясь увидеть приветливого хозяина, но ее ждало разочарование. На его лице застыло непреклонное и бескомпромиссное выражение; холодно-стальные глаза минуту рассматривали ее, прежде чем он сказал, небрежно махнув рукой на стул:

— Садитесь, мисс Фэрклоу.

Кэрри с благодарностью села, отметив про себя, что Уэйн еще не одет для вечера. Значит, у них совсем нет времени для разговора, подумала она, сожалея, что упустила возможность перенести встречу. Взгляд Уэйна упал на дверь.

— Сесилия! — позвал он.

Горничная тут же появилась и молча вошла в комнату.

— Да, мистер Харви?

— Проследи, чтобы нам не мешали — никто.

— Да, я прослежу, мистер Харви.

Уэйн сел на стул и откинулся на спинку, совершенно расслабившись. Он выглядел полной противоположностью Кэрри, робко пристроившейся на краешке, хотя, учитывая ее состояние, ей скорее следовало бы прилечь на уютный, комфортный диван.

— Ну-с, мисс Фэрклоу, — начал Уэйн холодным, деловым тоном, — теперь, наверное, мы можем поговорить.

Она просто смотрела на него и ждала, поэтому он после минутного раздумья продолжил:

— Вы будете рады узнать, что я теперь признаю ваше родство с моей племянницей и не возражаю против ваших встреч.

Его голос звучал холодно и был лишен всяких эмоций. Кэрри подумала, что только самоуверенный Уэйн Харви смог бы сделать такое признание и не потерять лица. Он никогда не уронит своего достоинства, что бы ни случилось, решила она, бросив на Уэйна быстрый взгляд из-под ресниц и снова испытывая сумятицу чувств. Как легко было бы влюбиться в него. Должно быть, многие женщины влюблялись в него, подумала она, и ее мысли машинально вернулись к Ровене Блейкли.