Если то, что случилось, произошло на самом деле, как же давно это было! До высадки наших в Нормандии, до телевидения. В ту незапамятную эпоху, когда великий режиссер Орсон Уэллс был не только жив, но и умещался на одном стуле. Иногда Бену казалось, что за восемьдесят лет его мозг вконец износился. А порой он сам себя ошеломлял свежестью воспоминаний, которая под стать двадцатилетнему.

Так было или нет? Что под наслоением снов? Факт или самый первый сон?

Если не было — хорош же он! Потерял огромный гонорар, зазря навредил себе в глазах киномира — и, возможно, непоправимо испортил свою актерскую карьеру… то бишь остаток актерской карьеры. Что его, такого старого, все еще снимают — завидный подарок судьбы. Подобное счастье легко профукать. Стоило ли рисковать всем на свете ради внезапной дури? Конечно, у него первоклассная страховка и денег на старость отложено немало. Под мостом он не подохнет. Но Дорис, с ее хворями, страхами и потребительским неврозом, была его всегдашней заботой — Бен продолжал трудиться ради нее, чтобы она ни при каких обстоятельствах не осталась на мели.

Жене только пятьдесят три года, а он не в пример здоровее. Из-за частых болезней бедная Дорис проводила столько времени перед телевизором, что мало-помалу свихнулась: теперь у нее был, считай, единственный свет в окошке — канал «Хоум шопинг», заказ товаров по телерекламе.

Дорис покупала все подряд, орудуя дюжиной кредитных карточек с мастерством профессионального шулера — деньгами с одних покрывала долги на других, чтобы делать новые долги. Время от времени Бен топал ногой и пресекал эти безобразия. Однако приступы бездумного «покупательства» повторялись. Бен был вынужден построить во дворе сарай для ненужных вещей, заполонивших весь дом. По его звонкам банки действительно устанавливали лимит перерасхода по карточкам, которыми пользовалась Дорис. Однако со временем у них там что-то не срабатывало — случайно или нарочно, — всплывали чудовищные переборы, за которые надо было платить соответственно непотребные штрафы. Мало-помалу Бен перестал сопротивляться — отчасти из любви, отчасти из жалости.

Вдобавок к этому несколько лет назад Дорис втравила их в спекуляцию с недвижимостью, которая закончилась предельно печально. Они крупно погорели, и на ветер была пущена кругленькая сумма (Бен в шутку повторял, что во всей стране они единственные пролетели во время последнего бума на рынке недвижимости). За десятилетия успешной работы в кино Бен заработал более чем достаточно денег, однако не сумел распорядиться ими правильно — всегда вкладывал или не туда, или туда, но не вовремя. То, что Дорис стала шопоголиком, лишь усугубило нарастающую финансовую нестабильность семьи.

Доктора давно вынесли приговор, что Дорис никогда не будет иметь детей. Скупка ненужных вещей стала как бы эрзацем материнства — заполнила брешь в ее существовании. Одно время они хотели усыновить ребенка, но Бен столько времени проводил на студиях, что все было как-то недосуг, постоянно откладывали на потом. Ну и дооткладывались… То, что он недодал обожаемой Дорис тепла, ласки и, особенно, времени, постоянно грызло душу Бена. Все чудилось, что он упустил и то, и это и не в полную силу тянул лямку. Хотя, если вдуматься, куда ж было больше выкладываться!..

Бен прикурил было вторую сигарету от первой. И тут индеец из его подсознания, настоящий индеец, вдруг строго одернул его: «Ну-ка брось!» Это не имело никакого отношения к вреду курения как такового. Внутренний голос подсказывал, что предстоит битва. И к ней организм надо готовить, то есть не отравлять попусту. Бен решительно загасил вторую сигарету. Что ж, будем копить силы.

«Очисти свой ум и тело!» — подсказал внутренний голос.

«Мне скоро восемьдесят стукнет, — огрызнулся Бен, — тут очищайся не очищайся…»

«Возраст не имеет значения, — стоял на своем внутренний голос. — Чтобы побить такого противника, нужна решимость, ясная голова и крепкое тело. Никаких поблажек себе».

Бен не мог не спросить себя: «А не свихнулся ли я?» Однако факт был фактом: внутренний голос звучал предельно внятно и казался… знакомым. Слова в голове звучали так громко, словно у него в ушах были наушники от плейера. Бен схватил пачку сигарет на тумбочке. Не давая ему опомниться и отговорить себя от задуманного акта вандализма, внутренний голос погнал его в ванную комнату. Там он высыпал сигареты в унитаз и нажал ручку смыва. Пока могучий поток уносил их, Бен не без ужаса думал, что отныне он в полной власти собственного инстинкта. Следует слепо доверять ему и впредь действовать только по его подсказке.

Внутренний голос громыхнул опять:

«Используй свое внутреннее око — оно приведет тебя к тому, что ты ищешь».

С самого детства Бен никогда не вспоминал этот термин — «внутреннее око». Что с ним происходит? Возможно, это какая-то галлюцинация?

А тем временем голос продолжал:

«Используй внутреннее око, найди его в себе… все, что тебе нужно, уже имеется — в тебе и в окружающем тебя мире».

Отец Бена был человеком сугубо земным, предельно прагматическим: индейскую мистику считал романтическими бреднями, позднейшим сочинением белых, которые таким образом развлекали себя и заодно пытались искупить свою вину перед краснокожими за их истребление — физическое и духовное. Не в пример ему дедушка Бена уделял больше внимания духу. Когда отец Бена пал жертвой несчастного случая на охоте, дедушка взял мальчика под свое крыло. В Бене он видел не только внука, но и ученика и преподал ему тот комплекс знаний, что нынче подпадает под рубрику эзотерики и метафизики. Дедушка Бена открыл ему, что в мире много ускользающего от нашего понимания, но в нас на самом деле от природы имеются инструменты для понимания тех удивительных вещей, что остаются за пределами нашего повседневного понимания. Нужно только довериться этим инструментам и позволить им действовать.

«Твое внутреннее око приведет тебя в нужное место в нужное время…»

Бен подошел к окну и распахнул его. В комнату ворвался холодный городской воздух. Бен кинул взгляд на горизонт, потом закрыл глаза. Он вымел из головы все мысли о Дорис, о кинобизнесе, о перерасходах по кредиткам и попытался сосредоточиться на самом главном. Хотя Бену было всего лишь десять лет, когда дедушка учил его мобилизовывать тайные ресурсы духа, это умение не забылось. Сейчас оно возвращалось к нему — наставления дедушки оказались так свежи в памяти, словно были получены лишь вчера. Примерно четверть часа простоял Бен у раскрытого окна — неподвижный, предельно сосредоточенный, восстанавливая связь с собственными скрытыми духовными силами. Мало-помалу он настраивал себя, как скрипку, которая пролежала в футляре десятки лет и уже забыла, что когда-то умела звучать.