Шрифт:
– Помоги! Помоги! Защити!
Толстячок захлебывался словами молитвы и в отчаянии бил себя маленькими, почти детскими, пухлыми кулачками в грудь, как в барабан.
– Я верю, я верю, я верю!
И бывший… Да, теперь уже совершенно точно бывший тив не выдержал. Не смог больше видеть эту вопиющую несправедливость. Такая искренняя, слепая вера обращена была в никуда, в пустоту, на никогда не бывшее живым и одухотворенным – на машину.
Форхерд схватил обывателя за плечо, рывком развернул к себе и заорал прямо в лицо:
– Он не слышит! Ему все равно! Он никогда не слышал! Никогда не помогал! Ночной горшок, в который ты справляешь нужду, и тот любит тебя больше. Ты это понимаешь?
Мужик ошалело вытаращил на сумасшедшего тива темные, совершенно не диллайнские глаза.
– Да как вы…
– Как я могу? Я могу! Я имею право! Это он, – диллайн ткнул пальцем в ворчащую черноту над головой. Будто выпустил стрелу во вздувшееся громами и молниями пузо небесного чудища, поглотившего солнечный свет. – Это он не имеет никаких прав! Он – не бог! Он – мясорубка!
– Преподобный…
Ну, конечно же! На Форхерде до сих пор болталось торжественное облачение. Тогда он бросился срывать с себя расшитые серебром тряпки, выдирая с мясом пуговицы. Двойные швы трещали, но поддавались. Диллайн никогда не жаловался на отсутствие силы в руках.
Собравшиеся вокруг отступника люди начали осторожно расползаться в стороны. Молнии перестали бить, не гремел гром и не дул ветер, лишь тихонько потрескивал накаленный до предела воздух. Сейчас! Сейчас Предвечный покарает хулителя! Сейчас в безумного тива вонзится самая большая молния, Предвечный испепелит сумасшедшего на месте.
Фанатичные и богобоязненные ициарцы в том нисколько не сомневались. Только потому и не бросились на отступника и не разорвали его на части.
А Форхерда прорвало. Он выкрикивал самые грязные ругательства, насмехался, проклинал, топтал обрывки облачения и плевал на них.
– Ты – не бог! Ты всего лишь огромная мясорубка, такая же, какая есть у каждой домохозяйки. Это я тебе говорю, Форхерд Сид!
– Богохульник! – робко крикнула какая-то женщина.
– Да! – радостно отозвался он. – Я – богохульник! Я плюю на вашего Предвечного! Тьфу на него!
В разорванной одежде, всклокоченный, кривляющийся, с горящими, точно свечи, глазами, он казался существом, восставшим из неведомых, запредельных бездн.
– Насрать мне на вашего Предвечного!
– Он…
– Что – он? Покарает? Как бы не так! Ничего он мне не сделает. Ни-че-го! А знаете почему? Потому что в каменную стену можно плевать, на нее можно мочиться, она всего лишь стенка, стопка скрепленных раствором камней, и все!
Форхерд запрокинул голову:
– Ну же? Где твое наказание? Я, Форхерд Сид, зову тебя отныне Ночным Горшком и Выгребной Ямой. Что ты сделаешь мне за это?
Тишина была ему ответом. Мертвая и безжизненная, как и сам Предвечный.
– Давай! Я же плюю на тебя! Покарай!
Холодная капля упала на лоб диллайна, потом вторая, третья… Пошел дождь. Сильный, практически ливень. И все! Просто дождь.
Вода потекла по грязному закопченному лицу Форхерда, волосы, которые были присыпаны кирпичной пылью, облепили череп, мгновенно промокла насквозь одежда, но ничего страшного с ним не произошло.
– Я так и знал, – сказал он крайне разочарованно. – Я так и думал.
А ведь до последнего надеялся, что ошибся, что обманули глаза, и оскорбленный бог закономерно обратит его в кучку пепла.
– Запомните, что я вам сказал, и не говорите потом, что не слышали. Ибо слышали и видели! Он ничего не может, только жрать ваши души.
Ливень все усиливался, превращаясь в настоящий водопад. И даже если он будет идти еще десять дней подряд, то повинен в том всего лишь несвоевременно померший тив Алезандез.
Форхерд Сид, никем не задерживаемый, развернулся на каблуках и пошел прочь из города. Куда глаза глядят пошел. Он утратил Веру, а значит, и Силу, он перестал быть эсмондом, но остался диллайн, а следовательно, обреченным стать кормом для Предвечного.
– Я так просто не сдамся. Не надейся, тварь, что я пойду и утоплюсь или повешусь, – бормотал он себе под нос. – Я – одержимый, как и все мы, дети Золотой Луны, и теперь я – одержим Местью.
И не имеет никакого значения, что Предвечный не слышит и не понимает угроз. Клятвы существуют не для богов, их дают только себе.
Грэйн
– Молния – суть разряд атмосферного электричества между двумя облаками или между облаком и землей, – согнувшись и пытаясь спрятать голову между колен, бубнил Эгнайр Акэлиа, озаряемый призрачно-голубоватым светом непрекращающихся разрядов. – Различают: линейную молнию – линию ослепительно яркую и извилистую…