Уайд постарался заставить свои мысли свернуть с эротической стези, увлекавшей его все дальше, но грозившей исключительно неприятностями. Ли, проснувшись, должна увидеть его послушным, готовым внять ее словам. А если дать волю греховным мыслям, он мало что услышит, зато захочет во что бы то ни стало соблазнить ее.

Уэйд решил воспользоваться прохладными утренними часами, чтобы спокойно все обдумать. Порою он думает слишком много, если верить окружающим, но подумать сейчас, на досуге, очень неплохо.

И помечтать. О Ли он способен мечтать хоть весь день напролет. Однажды, стоя в конюшне возле Грома — с подковой в одной руке и молотком в другой, — он до того размечтался, что только Гром, потершись об него носом, вывел хозяина из состояния транса и понудил продолжить работу. Уэйду оставалось лишь радоваться, что конь его не укусил.

Укусить! Прекрасная мысль! Чуть-чуть, совсем слегка, вот здесь, где углубление на плече, и пониже, ключицу, а затем горячую округлость груди.

Уэйд закрыл глаза и тяжело задышал. Он понимал — это занятие следует прекратить, и немедленно, но можно ли требовать такого от мужчины, лежащего в удобной кровати с весьма сексуальной полураздетой женщиной, о которой он грезит во сне и наяву? Невозможно, конечно, как решительно невозможно требовать от него, чтобы он мыслил холодно и логично, не желая повернуть ее так, чтобы полностью соединиться с ней. Если бы он хоть не знал, как она страстна, как нежна, как великолепно подходит ему интенсивностью чувства и реакцией на его ласки!

Ли на его плече шевельнулась и открыла глаза.

— Привет, — промолвила она, позевывая и глубоко вздыхая. — А я-то думаю, что ты спишь на диване.

— Я и спал там. Клянусь всем для меня святым, представления не имею, как я очутился здесь.

Она улыбнулась. Улыбка была нежной и мечтательной.

— А я не припомню, почему очутилась под одеялами. Мне надо на тебя обидеться, но с тобой так уютно, что, пожалуй, не стоит. Попозже напомни, что я должна рассердиться.

— Непременно, — ухмыльнулся он.

Она потерлась носом об его грудь и положила ладонь ему на живот. И напрасно. Ему показалось — вот-вот он не выдержит.

— Знаешь, что я тебе скажу, Уэйд Маккей?

— Нет, не знаю.

— Ты самый сексуальный мужчина на свете.

— Благодарю тебя.

— Я еще об этом пожалею. — Она подняла голову.

— И это мне известно.

— Вот тут мне следовало бы выгнать тебя из моей постели. Правда ведь?

— Может, и правда, но, надеюсь, ты так не поступишь, — искренне произнес он, целуя ее в лоб.

— Ну и хорошо, это тоже отложим на потом. — И она пододвинулась к нему на те два-три миллиметра, что разделяли их. — А сейчас я постараюсь заснуть и продлить это дивное сновидение до тех пор, пока снова не обрету способность логически мыслить и рассуждать и все начисто не испорчу.

Как ни странно, ей удалось заснуть. Спустя несколько секунд она задышала глубоко и ровно, как дышит только спящий. Ах, как бы ему хотелось последовать ее примеру!

Пробудившись, Ли заметила в просвете штор, что занялся рассвет. Голова ее покоилась на груди Уэйда, и, вспомнив, что в таком положении она где-то среди ночи беседовала с ним, Ли подумала, что в этой неудобной позе пребывала все время. Зато как было приятно!

Ведет она себя, конечно, очень глупо. Настанет день, и в его трезвом свете вернутся все сомнения и мысли, которые она пока что загнала в самый дальний угол сознания. Но сейчас ей хочется наслаждаться полным покоем. Это такое счастье, пусть и кратковременное!

Где-то в глубине души она понимала, что подобное чувство никогда не повторится, оно возможно только с Уэйдом, а с Уэйдом они неизбежно расстанутся. Она слишком занята, да и живет он настолько далеко от города, что вряд ли они смогут встречаться.

Эта перспектива заставила ее сердце сжаться, но не такая она дурочка, чтобы мечтать о несбыточном. Не та она женщина, которая может дать Уэйду вечное счастье. Ему нужна подруга, живущая той же жизнью, что и он. Она на эту роль не годится, а он не станет подлаживаться под нее.

Решив таким образом, что потеря своего «я» ей не угрожает, Ли решила прислушаться к биению своего сердца.

Он вроде бы спал глубоким сном, но Ли решила попытать счастья и легким движением пальца провела по его груди, плечу, вниз по руке и снова по груди. Сильная мозолистая рука схватила ее кисть.

— Лучше не делай этого, — сказал он напряженным голосом. — Я не жалуюсь, Боже сохрани, но пеняй потом на себя.

— Извини. — Ли впервые почувствовала неловкость.