Шрифт:
Теперь она понимала, как трудно будет выдержать эти два месяца. Два месяца бок о бок с Ником...
«У нас контракт... только контракт...» — можно повторять себе это до хрипоты. А потом он целует ее — или обнимает, или просто прикасается, или смеется, — и внутри все обрывается.
Он ведет себя так, словно она действительно его жена. Действительно женщина, которая что-то для него значит, а не просто нанятая на два месяца... кто? Девочка по сопровождению?
Ласковый, внимательный, добрый — и так просто забыть об этом контракте, поверить, что все «взаправду» и что в жизни еще может быть что-то хорошее. Только каким будет потом отрезвление — потом, через два месяца... или даже раньше, если Нику вдруг надоест «живая игрушка» и он решит избавиться от нее до истечения срока контракта? Или если приедет Алисия...
Интересно, он сам отдаст чек — или через секретаршу?
Последняя вилла отпала сразу — в ней не оказалось мебели. Риэлторша, правда, утверждала, что мебель на складе и прибудет «хоть завтра» — но это могло на день-два отсрочить переезд, а Ник хотел как можно быстрее перебраться в свое жилье.
Вернувшись в машину, Джеральд спросил:
— Итак, миссис Райан, — каково ваше мнение?
— У первой бассейн, кажется, маловат. И ограда там слишком низкая... — нерешительно начала Нэнси. Низкая ограда беспокоила ее исключительно из-за Дарры: услышав лай собаки или увидев кошку, та могла перескочить через ограду и вылететь на шоссе — но Джеральд понял ее слова по-своему:
— Да, вы правы, папарацци иногда бывают весьма назойливы! М-м... в третьей вилле кабинет и спальня получаются в разных концах дома — а мистер Райан любит, чтобы они были поближе, так что тоже отпадает. А как вам вторая?
— По-моему, вполне годится.
— Тогда давайте на ней и остановимся.
— А Ник... ему не надо показать? — удивилась Нэнси.
— Мистер Райан сказал, чтобы мы сами с этим разобрались. Экономка произвела на вас благоприятное впечатление?
— Да...
Ко второй вилле «прилагалась» постоянно проживавшая в ней экономка — такое условие выдвинули владельцы. Пожилая, но выглядевшая компетентной и деловитой, она действительно производила приятное впечатление.
— Значит, решено, — подытожил Джеральд. — Тогда после обеда я решу все технические вопросы, и завтра во второй половине дня можно будет переезжать.
— Джеральд, я хотела спросить, — внезапно вспомнила Нэнси, — вы сможете погулять послезавтра с собакой? А то мы с Ником в Чикаго на весь день улетаем...
Кажется, вопрос несколько удивил помощника.
— Да, конечно, никаких проблем! — заявил он.
— А вы умеете? — рискнула спросить она.
— А чего там уметь?!
Оставшаяся часть пути до отеля прошла в оживленной беседе: Нэнси подробно объясняла, как нужно гулять с Даррой, а именно: крепко держать поводок, не давать хватать ничего с земли, следить за кошками и голубями и, переходя дорогу, брать собаку на короткий поводок. Джеральд внимательно слушал и кивал, покорно повторяя:
— Да, миссис Райан... Понятно, миссис Райан...
Уже входя в вестибюль «Хайатта», Нэнси вспомнила еще одну важную подробность: если собака начнет прихрамывать, нужно проверить и почистить ей лапы от снежных катышков. Она хотела сказать и об этом — но тут внезапно Джеральд, скороговоркой пробормотав: «Извините!», чуть ли не бегом устремился вперед.
Проследив за ним глазами, Нэнси увидела, что он стремительно направляется к небольшой группке людей, которые столпились около лифта, — и сразу поняла, что так встревожило его. Там, окруженная несколькими мужчинами, стояла та самая хорошенькая брюнетка Стефи, которая, собственно, и послужила причиной их с Ником контракта.
В расстегнутой модной курточке, с сумочкой под мышкой и платком, который она то и дело подносила к лицу, Стефи явно пыталась выглядеть светски-невозмутимой. Но высоко поднятые в полупрезрительной гримасе выщипанные «в ниточку» брови противоречили дрожащим губам и покрасневшим глазам, в которых читалось отчаяние.
Вокруг нее сгрудились лифтер, портье и еще двое мужчин, наперебой объяснявших ей что-то. При виде Джеральда брюнетка на мгновение обрадовалась, но первые же тихо сказанные помощником слова заставили ее рот искривиться в плаксивой гримасе.
— Неправда! — громко выкрикнула она. Из глаз ее брызнули слезы, и она снова повторила, уже тише: — Это все неправда...
Последние остатки светскости слетели с лица Стефи, и стало ясно, что это совсем молоденькая девчонка — несчастная и зареванная, с потекшей косметикой, которую она еще больше размазывает по лицу платком.
— Мисс Кроссфилд, — начал Джеральд, — вы сами должны понимать, что вся эта сцена...
— Ну дайте мне поговорить с ним! Только поговорить! — перебила его Стефи.