– Лентяи!

– А еще жалуются...

– Довольно! – крикнул управитель. – Будет, как я хочу. Моя воля! А с жалобщиками поступать по закону – в колодки и в подвал. Понятно?

– Чего не понять. Батогами еще спрыснуть не мешает или кнутом. Кнут, он не мучит, а добру учит. А битому псу, батюшка, только покажи кнут – испугается.

– Э, нет, – поморщился управитель, – это варварство. От битья они болеют и не могут работать. Это на крайний случай.

– Ну, ин ладно, – деловито ответил Агапыч, – и колодки хорошо. А только вот...

– Что только вот? Опять – только вот? – управитель снова поморщился. – Почему сразу не говоришь? Почему тянешь?

– Да я, батюшка Карл Карлыч, хотел сказать, как бы это вредных следствий не произвело. Всему заводскому действию приостановка может быть.

– Почему остановка? Пример?

– А как же? Ведь они мне сказали: передай управителю, коли в воскресенье он по-нашему не сделает, с задельной платы нас не снимет, то мы после обеда в понедельник и работать бросим. Знают ведь, что до осеннего паводка должны с пушечным казенным литьем управиться, вот и дерзят.

Управитель, понесший к носу новую понюшку табаку, забыл о ней на полдороге.

– Что это? Бунт? – растерянно спросил он.

Агалыч подумал для виду и охотно согласился:

– Оно, пожалуй, точно так. В бунт вверглись наши людишки. Известно – волчьи души! Сколь ни корми, все в лес глядят.

Управитель встал, решительно хлопнув ладонями по ручкам кресла:

– Я им покажу бунт! Господин приказчик, – управитель крикнул так, что Агапыч вздрогнул и испуганно вытянул руки по швам, – слушайте мой приказ! Наказать каждого по вины состоянию. Пример: этого... как его... Жженого... Кто такой Жженый? Откуда он?

– Вольнонаемный он, однако, «слепой», беспаспортный значит. Человек неизвестный, без письменного вида принят. Дерзок больно – глядит вдоль, а говорит поперек.

– Тем лучше! Жженого немедля под караул взять.

– Ты что, батюшка, угорел? Откуда мы караул возьмем? Всего у нас на заводе десять инвалидов, да и те по очереди на вышках дежурят, от пожару...

– Молчать! – управитель стукнул по столу табакеркой. – Жженого под караул сей секунд! А вы, господин приказчик, старый дурак. Да, старый дурак! Пример: люди бунтуют, а он знай себе водку пить. Где это видано? Вы должны за народом крепкое наблюдение иметь.

– Да ты что, батюшка Карл Карлыч, уж больно-то... Дурак, да дурак. Я по должности своей едва управляюсь. Руду припаси, уголь припаси, провиант тоже. А еще и за народом гляди? А я что, сыскной, что ли?

– Молчать! Должен быть сыскной! Живо, исполнять мое приказание!

Агапыч молча пошел к дверям, путаясь в долгополом кафтане. Но у порога остановился, почесав поясницу, и сказал невинно:

– А я, батюшка Карл Карлыч, так полагаю. Оттого людишки наши мутят, что Пугача близко почуяли. Не иначе.

– Пугача? – управитель пожал плечами. – А что такое Пугач? Птица?

– Вроде птицы, коршуна-стервятника... Я про Пугачева говорю, про Емельку. Слышал, чай? И в наших краях его посланцы объявились. Близ бродят.

– Ш-штиллер! – зашипел управитель и возмущенно всплеснул руками. – О, бог мой! И он молчал! Тянул, тянул всякую чепуху, а о самом главном молчал. О, думкопф!..

– Я, батюшка Карл Карлыч, думал, что ты об этом наслышан. А мое дело известное – руда, уголь да провиант, до остального не касаюсь. Это уж ваше дело, управительское.

– Откуда знаешь? – управитель тряхнул Агапыча за плечо.

Приказчик помялся.

– Да все говорят. Что люди, то и я. Толков много, а толку нет. Может, и врут. У страха не только глаза, уши тоже большие.

– Неправда! – управитель стиснул кулаки. – Ты все знаешь. Говори!

– Человечек у меня верный есть, – нехотя ответил приказчик, – он по приказу моему с лазутчиками пугачевскими водится и все мне передает. Верный он, не выдаст.

Управитель запустил пальцы в завитые букли парика.

– Анекдотен! Шпионы этого бунтовщика ходят около моего завода, а я ничего не знаю. Как работать с такими людьми?

Агапьгч виновато кашлял и с притворным смущением смотрел в пол.

– Но ведь я имел известие. – Управитель снова подошел вплотную к Агапычу. – Я имел известие, что эти канальи привязались к Оренбургу и дальше не пошли.

– Эх, батюшка, – приказчик сокрушенно качнул головой. – Пугач птицей летает! Вчера в степях ездил, а сегодня к нам в Урал, в горы прилетел. Не сам, так птенцы его. Слушь-ка, батюшка, – понизил голос Агапыч, – округ нас, в тайге, собирается таем бессамыга всякая воровская, а на соседнем Источенском заводе воровские пугачевские листы прибили ночью во многих местах, по воротам и стенкам.