Шрифт:
– Твел-Долла-Линч! [16] – непринужденно, как само собой разумеющееся, пояснил кэбби японцам. Пусть джентльмены ничего такого не думают, он лишнего с них не берет. С шестерых пассажиров таксисту полагается не семьдесят, а семьдесят два доллара; но эту мелочь он уступает потому, что японцы – хорошие люди.
Гаитянин спрятал конфискованные доллары и вернул владельцу бумажник.
– Многовато ты с них слупил, – заметил таксисту швейцар.
– ТВЕЛ-ДОЛЛА-ЛИНЧ! – зарычал гаитянин, и переговаривавшиеся на своем языке японцы умолкли, поняв, что у этого страшного черного человека есть свои, святые убеждения, за которые он готов – на все! Но тут вперед выступил самый маленький и самый смелый японец. Он тоже боялся негра, но чувство логики было в нем сильнее, чем чувство страха:
16
Искаженное англ. «Twelve dollars each» – по двенадцать долларов с каждого пассажира.
«Вай»?! [17] – пискнул потомок самураев, бесстрашно наступая на черного верзилу и, обличая его, даже вытянул вперед указательный пальчик: из «Кеннеди» в город – двадцать долларов, из города в «Кеннеди» – семьдесят? «Вай?!» Он должен был знать – почему?
– Потому, что мы поедем по Экспресс-шоссе! – не моргнув глазом, отвечал кэбби.
– Сенькаберимяч! [18] – пропищал японец, вполне удовлетворенный таким объяснением, а пятеро его спутников дружно принялись кланяться: и швейцару в цилиндре, и большому кэбу, и всему гостеприимному отелю «Мэдисон». Упал невидимый занавес, картина кончилась, и на сцене появились новые чемоданы…
17
Why – почему (англ.)
18
Искаженное англ. «thank you very much» – большое спасибо.
7
Грузин и Ежик так увлеченно обсуждали план мести грязному ниггеру, внаглую захватившему безответных японцев, что, как мне показалось, вообще не заметили эти, вновь возникшие перед входом в отель чемоданы, а швейцар распахнул дверцу моего чекера… Где-то глубоко-глубоко, в потемках сознания зашевелился незнакомый мне прежде азарт: а вдруг, под шумок, – чем черт не шутит? – и я получу «Кеннеди».
Две старухи в голубых париках чинно уселись; я ждал, затаив дыхание…
– Морской вокзал!
Но ни разочарования, ни ощущения проигрыша не было: чем поездка к морскому вокзалу хуже поездки в аэропорт? Мне все интересно. Может там, у причала, стоит сейчас знаменитая «Королева Елизавета»?
Любопытство мое было вознаграждено с лихвой: мне впервые открылось мрачное чудо Нью-Йорка.
Даже если бы прежде, до этой поездки я прошел бы пешком те же самые семь кварталов от Мэдисон-авеню до западного берега острова Манхеттен, впечатление не было бы до такой степени поразительным. Потому что прогулка занимает минут тридцать, а поездка – пять…
Бриллиантовый квартал Сорок седьмой улицы, оккупированный ювелирами, выставившими на витринах груды золота и самоцветов, сменили сверкающие на солнце небоскребы Рокфеллеровского центра, за ними последовали театры Бродвея; появились патрули проституток, киношки с крестами на вывесках [19] и притоны, где за семь долларов, как обещали зазывалы, можно испытать «неземное блаженство», мы уже двигались среди домов с заколоченными фанерой окнами, кое-где виднелись руины, словно после бомбежки; исчезли белые лица…
19
Кинотеатры, где показывают порнографические фильмы.
Но вот – белая, эффектная девушка. Стоя посреди тротуара, она расстегивает блузку, обнажает грудь, затем поднимает нарядную юбку и, присев на корточки, справляет нужду. Вокруг нее суетятся двое: один – с камерой, другой – с отражателем. В неустанном творческом поиске рождается обложка или вкладка для иллюстрированного журнала…
Исчезли притоны, впереди – лишь разбитая эстакада шоссе и «Королева Елизавета», которую зовет поднявшаяся из моря рука с факелом… Не успел я рассмотреть морской вокзал, как в машину прыгнул негр в кожаной куртке, надетой на голое, разрисованное татуировками тело. Меня он называл «эй-мен», спросил разрешения закурить, и кэб наполнился чадом марихуаны.
В этом чаду я увидел обратную панораму – возрождения Нью-Йорка: из района трущоб мы возвращались к великолепию центра. Уже возле Таймс-сквер прямо перед капотом чекера из людского водоворота вынырнула стриженная под мальчишку девица: льняные волосы и потертые джинсы. Накурилась, наверно, до одури: машет мне, не видит, что в кэбе пассажир. А может, именно потому и лезет в чекер, что там – клиент! Нахальная такая малолетка-проститутка. Я уже неплохо различаю нью-йоркцев, поднаторел… Показываю, что, мол, занят, но «эй-мен» опустил стекло и зовет:
– Садись, садись! – и она уже на заднем сиденье.
– К сожалению, мисс, я не имею права брать второго пассажира, пока не отвезу первого.
– Но я опаздываю!
– Куда? – в короткое это слово я уж постарался влить по меньшей мере галлон сарказма. История не нравится мне чрезвычайно. Не хочу я, чтоб они оставались вдвоем на заднем сиденье! За спиной гудят машины, я не трогаю с места:
– Выходите, мисс.
– Эй, кэбби, кончай комедию! – негр выходит, громко хлопнув дверцей.