Девять часов утра. Штора распахивается, и я вижу Тамару в халатике. А главное, и она видит меня, почти превратившегося в барельеф. Она машет руками, заходи мол, скорее! Я, как голодный кот на кормежку, взбежал по лестнице и вошел в открытую дверь.

Ёлки-палки, откуда ты здесь? — удивлялась еще не отшедшая ото сна Тамара.

Я с вечера стою под твоим окном! — почти потеряв голос, отвечаю я.

— Бедный Ромео! — Тамара приласкала меня, угостила уже разрезанным ананасом и налила ликера «Роза» в рюмочку. Я жадно накинул на фрукту, выпил ликера и много стаканов воды. Затем опять ликера. Тамара рассказала, что бракосочетание и свадьба прошли нормально. Что она первую ночь провела в квартире Димы в Черемушках на улице Гаррибальди.

— Вы трахались? — давясь ананасом, прохрипел я.

Тамара зарделась.

— Давай договоримся, о некоторых вещах не спрашивать! Не твое дело! Он мне муж, в конце концов! А ты кто?

Я почувствовал, что вся, какая еще у меня осталась, кровь, прилила к голове и в глаза. Ярость затмила зрение, и, пережевывая обжигающий губы ананас, я потянулся к ножу, которым этот ананас резали. Нож был с острым концом и с деревянной рукояткой. Я замер, капли ананасового сока капали из полуоткрытого рта, правая рука остановилась на полдороге к ножу. Тамара все поняла и застыла на месте. Она поступила правильно. Если бы она кинулась убегать или, наоборот бросилась на меня, чтобы защититься, я обязательно зарезал бы ее. Бессоная, сумашедшая ночь, вся в дурных мыслях, нарушила стабильность моей и без того слабой психики.

Я с минуту сидел так, потом медленно убрал руку назад и прикрыл рот. Выпил ликеру еще, и просто сказал Тамаре: «Ложись!» Она покорно и быстро исполнила просьбу. Но сколько мы ни мучились, ничего не вышло. Первый раз в жизни я потерпел фиаско. И хоть очень, невообразимо хотелось спать, я собрал все оставшиеся силы и стал собираться домой.

— Сегодня я тоже буду ночевать здесь, я взяла у мужа «отгул» на два дня, — быстро сообщила мне Тамара, — приходи вечером, прямо звони в дверь.

К одиннадцати часам я был в общежитии, заперся в комнате, спал до семи вечера, потом поел, что нашел, и поехал к Тамаре. Все прошло без приключений, дома была она одна, мы немедленно бросились в постель и неистово занялись тем, к чему так стремились оба. Ночь прошла достойно, мы подошли к своим лучшим результатам. Часам к шести мы забылись и заснули. А в восемь часов нас разбудили частые звонки в дверь.

— Это Дима, мы пропали! — причитала Тамара, засталкивая меня в чулан и забрасывая туда мою одежду. Я едва успел надеть там, в темноте, трусы. Тут дверь открыли ключами, и по голосам я понял, что пришла Марина Георгиевна.

— Где Ник? — кричала она, я выследила его, он вечером зашел к тебе, я не спала всю ночь, а сейчас проверю квартиру. Он здесь, я это чувствую! Распахнулась дверь в ванную, туалет, и, наконец, дверь чулана. Чуть не падая от сердечной недостаточности, я поздоровался с обомлевшей мамашей.

— Good morning, mammy! — и сделал попытку улыбнуться.

— Волк! Ник, вы — волк! (хорошо хоть, что не «монстр»!) — Вы забрались в наш дом, чтобы погубить нас! — патетически восклицала Марина Георгиевна. Если бы папа узнал об этом, он бы умер от огорчения!

Я с ужасом представил себе разъяренного «патера Грубера» и порадовался, что навестил нас не он. Я уныло вышел из чулана и стал одеваться.

— Ты хоть отвернулась бы! — заметила, внимательно смотрящей на меня маме, Тамара, но получила пощечину.

Одевшись, я сел за стол, где уже сидели мать с дочерью.

— Чай подавать? — съязвила Тамара, но мама сухо сказала: «Да».

— Что будем делать? — деловито спросила Марина Георгиевна, прихлебывая чайку, — я, конечно же, все скажу Диме.

— Ты не такая дура, — не боясь пощечины, скзала Тамара, — ты не сделаешь вреда своей дочери.

Хорошо, — неожиданно согласилась Марина Георгиевна, — но могу ли я быть уверена, что вы больше встречаться не будете?

— Нет! — тихо, но уверенно, сказал я. — Но сюда я больше не приду. Даю слово. Иначе меня здесь от страха кондратий хватит.

Марина Георгиевна неожиданно рассмеялась. — Спасибо скажи, — она обратилась ко мне на «ты», что я хоть в дверь позвонила, — а то бы бегали голыми, как в дурдоме, — нервически хохотала Тамарина мама.

— А честнее — все сказать Диме, развестись с ним, и пожениться вам по-человечески. Тогда валяйтесь в постели по-закону, хоть весь день! — добавила она.

Мы вышли из дома втроем, как порядочная семья. Я обогнал женщин со стороны Тамары, быстро поцеловал ее в щечку и шепнул: «Звони!»

Мы продолжали встречаться, но уже не так комфортно. На природе было холодно. Иногда я упрашивал Вадима не приходить, допустим, часов до шести вечера.

— На мою кровать не ложитесь! — мрачно предупреждал каждый раз он и уходил.

Чтобы не было разговоров, Тамара надевала свой «мужской» костюм, я сворачивал ее женское пальто, клал в сумку, и давал ей свои пальто с шапкой, а сам шел в плаще. Так мы заходили в «Пожарку», а в запертой комнате уже разбирались, кто мужчина, а кто женщина.