— Езжайте во Львов, скажите им, что финансирование будет в нужном размере, заключайте договор и быстро проектируйте «гибрид»!

По дороге во Львов я заехал в Гомель и переговорил с братом начальника Главка. Брат тоже был автором идеи, и он взялся проектировать устройство, а потом изготовить его. Нужна была привязка к автобусу, к размерам свободного пространства, мощности, оборотам, органам управления так далее. Эту работу должен был проделать я.

Во Львове были довольны моей работой, но еще больше были довольны рекомендациями Мельмана. Мы перезаключили договор еще на три года, но на новый тип «гибрида» — гидравлический. Таким образом, научная направленность моей работы резко менялась — с маховиков и вариаторов я перешел на совершенно несвойственную мне гидравлику.

И, наконец, я снова в Москве. В конце июня как раз в институте Машиноведения (ИМАШ) должен был защищать диссертацию Моня, и я хотел обязательно присутствовать на защите. Во-первых — он мой друг, а во-вторых — моя тема. Должен же я знать, как отнесется академическая наука и к тому и к другому!

Я пожил два дня у Тани и решил после защиты Мони (и банкета, разумеется!) ночным поездом ехать прямо в Курск. Даже взял билет на один из ночных поездов, так как через Курск, проходили десятки поездов южного направления.

Наши отношения с Таней стали спокойными и уравновешенными. Я чувствовал, что у Тани мужчины есть, но она, видимо, считая меня основным, гражданским мужем, что ли, давая «отбой» остальным на время моего приезда. Она, вроде, не тяготилась моим присутствием, но такого восторга от встреч, как раньше, не испытывала. Да что и говорить, мои чувства к ней были аналогичны, и к тому же мне было удобнее жить у Тани, а не скитаться по гостиницам. Проза жизни!

Но вдруг все изменилось после защиты Мони, вернее после банкета. Защита, как и ожидалась, прошла отлично, а вечером, был банкет в ресторане Дома Архитектора в самом центре Москвы

Меня выбрали тамадой, я был в ударе, дело было знакомое, и вечер прошел прекрасно. У меня уже был билет на Курск, поезд уходил точно в полночь с Курского вокзала, времени, чтобы добраться до вокзала было предостаточно.

Чтобы «выкурить» посетителей из зала часов в 11 вечера, уже начали гасить свет на секунду-другую, и вдруг при очередном «затмении» я почувствовал, что меня обняли за шею и поцеловали. А зажегшийся вслед за этим свет, вырисовал передо мной стройную улыбающуюся женщину с загадочным и многообещающим взглядом.

Я узнал сотрудницу Мони по лаборатории, которой я заинтересовался еще раньше, но познакомиться — никак не выходило. А тут — все само собой. Звали эту сотрудницу Лорой.

Что произошло далее, вспоминается, как в тумане. Мы шли пешком на Чистые Пруды, где жила Лора, пели на ходу, и в перерывах между песнями мне даже казалось, что я слышу гудок моего, отходящего в Курск, поезда. Мы конспиративно поднялись на второй этаж бывшего генеральского особняка, где в огромной коммунальной квартире с десятком жильцов, в большой комнате с видом на Чистые Пруды жила Лора.

Мы выпили у Лоры какой-то странный напиток, который хозяйка приготовляла, сливая в одну бутылку все, что оставалось от прежних выпивок. Но я тогда так и не понял, что пью, да и мне было все равно. И тут я заметил, что на нас, с нескрываемым возмущением, широко раскрытыми глазами, со шкафа глядел огромный черный кот по имени Мур. Заметив взгляд кота, Лора как-то смутилась, а потом вдруг неожиданно предложила… выкупать Мура.

И вот — зрелище достойное кисти Босха или Гойи — два голых, сильно выпивших разнополых человека в огромной «генеральской» ванной, ночью моют большого черного, молчащего, отчаянно сопротивляющегося кота. Мур, надо сказать, разукрасил нас на славу, но подконец успокоился, и принял происходящее, как суровую действительность, а может даже рок. И после этого купания мы с Муром стали друзьями, по крайней мере, мне так показалось: он не мешал нам с Лорой лежать в постели и заниматься чем нам хотелось.

Я прожил у Лоры безвылазно несколько дней. Не забыл я конечно и работу, позвонив наутро же Медведеву.

— Гуляйте спокойно, Нурбей Владимирович, — проговорил в трубку рокочущим басом Юрий Александрович, — здесь все будет в порядке!

Наконец загул кончился, и я уехал в Курск. Но забыть этих волшебных дней, а особенно ночей, я не мог, и через неделю уже в отпуске, снова был в Москве. С вокзала я радостно звоню Лоре, но трубку берет, казалось бы, совершенно чужой человек…

— У меня болит голова, не звоните сюда больше! — сухо проговорила Лора и повесила трубку.

Я понять ничего не смог, опыта общения с женщинами тогда у меня было не так уж много. И я совершил типичную мужскую ошибку — стал преследовать Лору. Мне удалось поймать ее в ИМАШе на работе и вынудить пригласить меня домой. Но побыть наедине сколь-нибудь долго мы не сумели, так как сразу же в гости пришла ее подруга Лена, и мы оказались втроем. Вернее, вчетвером, так как с нами был Мур, не сводивший с меня сердитых глаз. Казалось, совместное купанье было забыто, и мы с Муром — снова антагонисты.