Альхейм пошел дальше, удрученно покачав головой. С холма на холм, с холма на холм. Забравшись на очередную вершину, особенно крутую, Мирра остановился отдышаться.

–  Вон!
– показал он посохом.

–  Что?
– Альхейм наблюдал за кружащей над ними стрекозой.

–  Горы впереди! Видишь?

Длинная цепь темных вершин, многие из которых имели к тому же белые шапки, протянулась с востока на запад.

–  Красиво, - признал Альхейм.
– Далеко до них?

–  Дней пять будем идти, - прикинул Мирра.

–  Понятно, - кивнул гвардеец.
– А вот стрекозе до нас несколько мгновений. Посохом твоим отбиваться будем? Или Ерг прибежит нас заговаривать?

–  Стрекоза?..
– будто удивился Мирра и задрал голову.
– Стрекозы нападают только на одиночек. Разве вас этому смертоносцы не учат?

Будто услышав его, летучая хищница заложила крутой вираж и унеслась куда-то на юг.

–  Знаешь, иногда они все-таки нападают и не на одиночек, - буркнул Альхейм.
– Только вот убивают на всякий случай обоих.

–  Правда?
– удивился старец.
– Это интересно, это надо запомнить.

И он пошел дальше. Альхейм тихонько сплюнул, но сказать было нечего.

Холмы постепенно становились все более пологими, наконец местность стала напоминать бугристую степь. К вечеру путники достигли муравейника, который стали обходить, оставляя его по левую руку. Альхейм не мог налюбоваться на величественное строение, уходящее к тому же глубоко под землю.

–  Смертоносцы говорят, что муравьи - разумная раса, - сказал старцу.
– Как и пчелы.

–  Пчелы тоже так говорят?

–  Нет… Пчелы - тоже разумная раса.

–  Вот оно что. Что ж, смертоносцам виднее, по крайней мере, яснее, что надо говорить. Если честно, я в жизни совей ни раз не разговаривал с восьмилапыми, поэтому сомневаюсь даже в их разуме.

–  Напрасно! Мне кажется, они не раз доказывали двуногим обратное.

–  Что является главным признаком разума?
– спросил Мирра, хитро прищурившись на спутника.
– По моему мнению, глупость. Муравьи и пчелы глупостей не делают, а значит, они не разумны. А смертоносцы делают глупости?

Некоторое время Альхейм шагал молча и размышлял, как ответить. Он уже настолько привык к их безоблачному путешествию, что перестал обращать внимание на снующих по сторонам насекомых, совсем как старик.

–  Нет, пожалуй, не делают. Они постоянно воюют друг с другом, это кажется глупым, но на самом деле это необходимо. Пауки слишком плодовиты, а на смертоносцев никто не охотится.

–  Значит, смертоносцы не разумны, - спокойно сделал вывод Мирра.

–  Но это глупо!
– запротестовал Альхейм.

–  Значит, я - разумен.

Холмы медленно превращались в степь, такую привычную для Альхейма. Не хватало только пробегающих время от времени караванов восьмилапых. Что-то там сейчас в родном городе? Новости наверняка достигли жителей, да и соседей тоже. Все собираются внутри стен… А возможно, уже началась война.

–  Скоро погибнет мой город, - печально сказал гвардеец.

–  Все города рано или поздно гибнут, так устроен мир пауков.

Они заночевали неподалеку от рощи, в которой устроились шанты. Ночью вокруг костра собрались насекомые, но Альхейма это почему-то не тревожило. Пусть греются, ведь они боятся огня…

День за днем путники двигались в направлении гор, медленно вырастающих на горизонте. Альхейм несколько раз пытался понять, зачем они туда идут, но ответ получал однообразный:

–  Я там живу.

–  Но почему именно там?!
– возмущался гвардеец.
– Ты мог бы жить на Аруне, или вместе с Ергом.

–  С Ергом невозможно ужиться, у него ужасные манеры. Потаенники раздражают меня глупостью, эти, что на Аруне, еще ничего, но остальные…

–  У них есть другие поселения?

–  Много. Они кое-как еще поддерживают связь с помощью гонцов. Ведь все ждут Ларреля…

–  А он придет, как ты думаешь, старец?

–  Мне, пожалуй, не дождаться. Но, может быть, и придет. Видишь ли, Альхейм, придет Освободитель или нет, а все равно людям придется взять на себя ответственность за этот мир. Смертоносцы не разумны… - Мирра тяжело вздохнул, будто очень сожалел об этом факте.
– Двуногим опять придется вспомнить забытые знания, построить города, удобные для себя, а не для пауков, прекратить войны…