— Дают столько же, сколько получают? — Келли была поражена самоуверенности стоявшего перед ней мужчины. — Ты действительно считаешь себя секс-героем?

— Нет. Но я всегда отдаю всего себя в постели, однако лишь изредка возникает взаимное притяжение... которому трудно противостоять. Такое взаимное притяжение — большая редкость. — Он замолчал.

Она отвернулась к раковине, чувствуя, что теряет самообладание. Неужели он никогда не уйдет? Разве не видно, что ей ничего от него не нужно?

— Для тебя так просто лечь в постель с неизвестной женщиной?

— Во-первых, почему же неизвестной? Я уже поел твоего супа, ты знаешь мою школьную кличку, а я выслушал историю из твоего детства про капустный суп, мы с тобой уже полчаса на «ты», так чего же тебе еще надо... А во-вторых, почему ты не желаешь получить удовольствие, Келли?

Ей захотелось схватиться руками за голову. Как можно быть таким привязчивым?

— Не хочу. Я устала. У меня болит голова. Мне надо спешить.

— Когда ты в последний раз испытывала оргазм? — Он произнес это таким спокойным тоном, будто задал самый обычный вопрос.

Келли ошарашенно заморгала. Она не могла поверить в то, что ранним субботним утром она стоит возле раковины на своей кухне, а почти незнакомый ей мужчина анализирует ее сексуальную жизнь.

Последний раз испытывала оргазм? Как же ей ответить на этот дурацкий вопрос?

По правде говоря, она не испытывала его никогда. И лишь изображала его. Нельзя сказать, чтобы она оставалась совсем холодной. С Люком она почти достигала его. Но Люк всегда ее опережал.

Впрочем, они спали вместе не более десяти раз, в те несколько недель, когда она думала, будто безумно любит его, а он на самом деле оказывал услугу ее матери. И даже не услугу — выполнял работу. За которую платили.

С тех пор Келли стала сторониться мужчин. Ей казалось, что они испытывают интерес к ее связям или богатству, но сама она мало привлекает их. А когда стало известно, что по вине эндометриоза ей вряд ли удастся иметь детей, она поняла, что ей почти нечего предложить мужчине.

Именно поэтому Келли сосредоточилась на своем бизнесе. Муж и дети — не для нее. Такова уж ее судьба, и тут ничего не попишешь!

— Я не хочу обсуждать с тобой мою интимную жизнь. — Ей казалось, что она давно уже преодолела эту боль, но сейчас у нее почему-то тоскливо сжалось сердце.

— Ведь ты даже не можешь произнести это слово. Боишься!

— Оргазм! — почти заорала она. — Оргазм, оргазм, оргазм, оргазм! — Она с вызовом взглянула на него. — Ты удовлетворен?

— Пока еще нет. Мы с тобой даже не поцеловались. — Улыбка его сделалась еще более порочной. — Пять раз. Пять раз за одну ночь. Ага? — Он закивал головой.

Она непонимающе взглянула на него.

— Что пять раз? Поцеловаться?

— Ну ты скажешь! Целоваться будем тысячи раз! Пять оргазмов за ночь. Это то, что я обещаю тебе.

— Ты смеешься надо мной! Пять раз за одну ночь? — Она не сводила с него глаз. — Ты действительно уверен, что способен на такой подвиг?

— Ведь я уже говорил. Спонтанное взаимное притяжение. И неизбежный взрыв чувств.

В ней вспыхнуло желание, и он мужским чутьем понял это. Черт, ей не надо пять раз, одного будет вполне достаточно!

Келли больно прикусила губу, чтобы сдержать стон, готовый вырваться из ее груди.

Блейк склонился к ней, и она испуганно и с надеждой взглянула в его темно-синие, как штормовое море, глаза. Судорожно перевела дыхание, отказываясь верить в то, что этот мужчина, привыкший одерживать одну победу за другой, испытывает к ней влечение.

Он провел пальцами по ее пылавшей щеке.

— Не надо притворяться, Келли. Ведь ты хочешь меня. Да у тебя на лице написано: «Пожалуйста, займись со мной сексом!»

Ноги Келли так ослабели, что она едва не осела на пол. Если ей чуть-чуть повернуть голову, то пальцы его коснутся ее губ. Ей так хотелось почувствовать их...

Нужно срочно брать себя в руки! Иначе она пропала! В сознание ворвались далеко не самые приятные воспоминания о Люке. Кажется, полегчало! Она отошла от Блейка, повернулась к нему спиной, но губы ее все еще дрожали.

Келли вынуждена была признать, что ей нравится его грубоватая откровенность. Снова повернувшись к нему лицом, она уперлась руками в стол и глубоко вздохнула.