Только Роман Монтана не мальчик, а взрослый мужчина, улыбка которого настолько очаровательна, что снова по ее телу пробежала волна того же горячего трепета.

— Я… хочу вас?

Роман забросил веточку в ближайшую тень.

— Меня. С тех самых пор, как впервые мы встретились. После того, как я поймал вашу птицу, разве вы не сделали мне комплимент по поводу размеров моего vast meatus? Если бы вы не были заинтересованы, зачем вам было бы изучать размеры моего…

— Vastus medialis, vastus intermedialis, vastus lateralis и sartorius. Это названия различных мускулов на человеческом бедре.

Объяснение удивило его так, что он на несколько секунд замолчал. Мускулы бедра?

— Я знал это.

— Что вы пытаетесь мне сказать, мистер Монтана?

Самодовольство снова заговорило в нем.

— Вы желаете меня, как женщина мужчину, мисс Уорт. — Заметив ее озадаченный взгляд, пояснил. — Горячий трепет, о котором вы говорили, — это желание.

— По отношению к какой конкретной вещи?

— Чего?

— Какого рода желание, по-вашему, я испытываю?

— Сколько существует видов желаний?

— Желание — это импульс по отношению к чему-либо, что может доставить радость или удовлетворение. Можно хотеть воды, если испытываешь жажду. Выпив воды, ты утоляешь жажду. Таким образом, желание, как таковое, не указывает на какое-то конкретное…

— Ну хорошо, черт побери! То, что вы испытываете, — сексуальное желание. Понятно? Сексуальное желание, мисс Уорт!

Теодосия задумалась.

— И как вы можете быть так уверены в этом? Вы мужчина, и не знаете о чувствах женщины…

— Знаю.

Авторитетность в его низком голосе убедила ее в том, что он, действительно, знает.

— А вы испытываете такое же желание по отношению ко мне, мистер Монтана?

Ее смелость заинтриговала его: он окинул ее взглядом, досадуя, что фланелевая рубашка не позволяла ничего видеть; но все же запомнились ее пышная грудь, тоненькая талия и округлые бедра — мужчина не забывал такое тело.

— Да.

Его утверждение поразило ее: могло ли такое быть, чтобы Роман желал ее в сексуальном смысле? Ей потребовалось некоторое время, чтобы справиться с нахлынувшими на нее эмоциями.

— Если то, что вы говорите, правда, мы должны сохранять твердый контроль над чувствами — сексуальный союз между нами может привести к зачатию, а вы совсем не тот тип мужчины, который может рассматриваться в качестве кандидата на отцовство.

— Кандидата? Какого….

— Кстати, об отцовстве. — Она повернулась на бок лицом к нему. — Что вы можете сказать о докторе Уоллэби? Я знаю его по письмам и репутации, но очень заинтересована его основными чертами характера: какое производит впечатление, любит ли смеяться, о чем говорит, когда не обсуждает свои исследования?

Роман наблюдал, как двигаются ее губы, но едва ли обращал внимание на то, что она говорила. О каком еще кандидате на отцовство говорит эта женщина?

— Мистер Монтана?

— Что? А, доктор Уоллэби. — Он попытался вспомнить вопрос, который она задала. — Никогда не видел, чтобы он смеялся или улыбался, почти не разговаривает, сидит, уткнувшись носом в книгу либо уставившись глазами в микроскоп.

— Как вы с ним познакомились и что конкретно вы для него делаете?

Роман смотрел, как несколько ночных бабочек порхали вокруг потрескивающего огня.

— Я был по делу в Темплтоне и увидел в газете объявление о доме, который нуждается в ремонте. Взялся сделать работу, и примерно к тому времени, когда заканчивал, приехал доктор Уоллэби и снял дом у его владельца. Тогда и попросил меня остаться, наколоть дров, позаботиться, чтобы у него на столе было свежее мясо, и сделать несколько книжных шкафов. А что это еще за кандидат на от….

— Вы говорите так, будто собираетесь оставить доктора Уоллэби. Это так?

Очевидно, она не собиралась больше ничего говорить ему о ребенке и возможном отце, понял он.

— Жалованье, которое он платил, было регулярным, но не слишком большим. Пришло время перейти на лучшую работу и лучшие деньги.

— А какого рода работу вы выполняете?

Приученный с раннего возраста держать мысли при себе, он почувствовал себя не в своей тарелке от ее скорострельного допроса.

— Зачем все эти вопросы, мисс Уорт? Она вскинула бровь.

— Откуда нежелание ответить на них?