Все еще демонстрируя невозмутимость, двинулся дальше по коридору, однако, дойдя до лестницы, помчался вниз. Добежав до холла за несколько секунд, спрятался у окна.

Через несколько секунд появилась Теодосия, пересекла холл и вышла на улицу.

Из окна хорошо просматривалось, как она заметила Хэммонда, идущего по тротуару, и прибавила шагу, догоняя его.

Беглец, взяв ее руку, поднес к губам для поцелуя.

Теодосия повернула фитиль лампы, увеличив яркость, и уселась в кресло, стоящее на значительном удалении от такого же, занятого Хэммондом. Они провели день вместе: ездили к Волшебной горе, гость загадывал желание, она не стала. День закончился, опускалась ночь.

Было ли это лишь ее воображением, или кровать действительно как будто становилась больше? Каждый раз, когда она смотрела на нее, та, казалось, увеличивалась, словно напоминая, что ее ждет.

Трепет испуга пробежал по ее телу.

Сложив руки на коленях, разглядывала гостиничный номер, словно никогда раньше его не видела. И он, в самом деле, выглядел другим: ни пояса с оружием, ни черной шляпы на вешалке, ни сапог посреди комнаты. В шкафу остались ее платья, но, ни одной мужской рубашки, на комоде вразброс лежали некоторые из ее драгоценностей, кружевной носовой платок и сумочка, но не было кинжала в чехле.

Даже пахло по-другому: исчезли аромат солнечного света, блеск стали, запахи кожи и тяжелого труда — узнавались лишь ароматы цветочных духов и резко пахнущий одеколон Хэммонда. В комнате не осталось ничего, что бы напоминало ей о Романе.

— Теодосия, пожалуйста, не волнуйтесь. — Хэммонд попытался успокоить ее, но не мог удержаться от нетерпеливых мыслей, когда же она, наконец, позволит ему лечь с ней в постель.

— Как джентльмен, буду терпеливо ждать до тех пор, пока вы не почувствуете, что готовы для исполнения своих планов. Мы… Он резко осекся, когда звук колес повозки проник в комнату. Повернувшись к окну, заметил попугая в клетке и догадался, что это он производит такой звук. Иоанн Креститель выбросил на подоконник ореховую скорлупу и плеснул водой.

— А тебе известно, что настоящему Иоанну Крестителю отрубили голову? — воскликнул он.

Хэммонд поднялся и подошел к окну.

— Psittacus erithacus. Какой великолепный экземпляр африканского серого. От кого он услышал историю Иоанна Крестителя, Теодосия?

Обрадовавшись тому, что попугай отвлек их, Теодосия расправила шоколадно-коричневые юбки.

— Его имя — Иоанн Креститель, а что касается того, что он только что сказал, то это Роман рассказал ему эту историю в момент гнева. Они порой не ладили друг с другом. — Улыбнулась, вспомнив не только привычку Романа спорить с попугаем, как будто птица могла понимать, но и те два случая, когда он спас жизнь Иоанну Крестителю. Вспомнилась и его усмешка, вспыльчивый нрав, не имеющие себе равных мастерство выживания, безграничный здравый смысл, глубокий, низкий смех, и все его с таким трудом достигаемые мечты.

Сколько, однако, уже воспоминаний о Романе Монтана.

— Теодосия?

Она заморгала и увидела, что Хэммонд уставился на нее.

— Да?

— Мой Бог, о чем вы мечтаете? Выражение вашего лица свидетельствует о том, что вы переместились в другой мир.

«Другой мир, — подумала она, — да, вместе с Романом».

— Задумалась о Бразилии. — Снова разгладила юбки.

Хэммонд кивнул, но не поверил: ему было известно и о Бразилии, и о достопочтимом докторе Юджине Уоллэби. Но не ученый и не жук Пиндамонхангаба заполняют ее мысли; они о длинноволосом дикаре, с которым вместе разъезжали по округе. Какой раздражающей помехой оказался этот бандит! Даже когда его не было рядом с Теодосией, все равно оставался в ее мыслях. Конечно, то, что она сейчас в той же комнате, в которой они проводили время вместе, усугубляло дело, рассуждал про себя Хэммонд, без сомнения, ей он виделся в каждом углу.

— Что ж, — продолжил он, — пока вы замечтались о Бразилии, я интересовался, как ваш попугай перенес путешествие по Техасу.

— Хорошо, Хэммонд, спасибо.

Иоанн Креститель клюнул решетку клетки.

— Vulgare amici nomen, sed rara est fides.

— «Слово «друг» избито, но истинная дружба редка», — перевел Хэммонд. — Очевидно, слушал латинские цитаты?

— У меня была коллекция змеиных шкур на стене спальни, — заявил Иоанн Креститель. — Хорошо, Хэммонд, спасибо.

У Теодосии появилось дурное предчувствие — как много попугай слышал из того, что говорил Роман.

— Хэммонд, пожалуйста, садитесь, чтобы мы могли…

— Я джентльмен, — прервал ее Иоанн Креститель. — Собираюсь выращивать лошадей!

— Мой Бог, да он болтлив, не так ли? — заметил Хэммонд.

Иоанн Креститель поднял правое крыло.

— Я думала о Бразилии. Разве тебе не нравится вид моего мягкого неба?

Теодосия поспешила к окну.

— Иоанн Креститель слышит очень многие вещи, и чаще всего я даже не представляю, где именно. Он…

— Когда приехала Флора, женщина больше ни разу не появлялась, — продолжал Иоанн Креститель.

Хэммонд наклонился ближе к клетке, чтобы получше разглядеть птицу.

Попугай издал свой обычный клич.

— Почему, черт возьми, он говорит о свекле? Я прикрою свою пульсирующую мужественность полотенцем.

Хэммонд открыл рот. Птица имитировала Романа Монтана, догадался он. Ругательство и неприличное сексуальное замечание убедили его в этом.

Пульсирующая мужественность. Хэммонд ощутил прилив завистливого гнева.