Помимо столь же искусственных гипотез о связи слова «Русь» с названиями древних народов — германских «ругов» (давших название и острову Рюген) и кельтских рутенов, — основанных только на слоге «ру» в начале этих наименований, было высказано еще несколько предположений. «Готская» версия связывала название «Русь» с реконструируемым по производным словам готским существительным hrops —«слава». С точки зрения лингвистики эта версия небезупречна прежде всего потому, что начальный звук hв сочетании с плавным согласным (в данном случае «р») в древнерусском языке не пропадал; это видно на примере происхождения русского слова «хлеб», вероятно, имеющего готские истоки (по-готски hlaib, отсюда современное немецкое laib, «каравай»). Кроме того, готы в период истории начальной Руси проживали в Крыму и Северном Причерноморье, и неясно, каким образом они смогли передать название жителям огромной, совершенно не затронутой их влиянием территории [308] .

«Иранская» этимология названия «Русь» пользуется значительно большей популярностью. Она связана с большим числом географических названий Средней Азии, Северного Кавказа и Северного Причерноморья, которые восходят к иранскому корню ruxs/roxs, отразившемуся в топонимах в многочисленных вариантах (роке-, раке-, руке-, рокш-, ракш-, рас-, -рош- и т. п.). Основа эта имеет значение «светлый», «белый». Она же отразилась и в наименованиях сарматских племен «аорсов» и «роксолан» («рукс-аланы», то есть «белые, светлые аланы»). Сарматы, ираноязычные племена Северного Причерноморья, и были возможными «проводниками» этого слова на юг Восточной Европы. По мнению академика Олега Николаевича Трубачева (1930–2002), это даже еще более древний, индоарийский корень, родственный древнеиндийскому ruksa-.Исследователь связывает его историю с древней местной традицией именования Северного Причерноморья «Белой» или «Светлой» страной [309] . В случае «иранской» и «индоарийской» гипотез происхождение названия «Русь» сопрягается и с версией о существовании особой Причерноморской (или Азово-Черноморской) Руси. Одним из крупных ученых-историков XX века, разделявших версию о сарматско-иранском происхождении слова «Русь», был, как уже говорилось, Г. В. Вернадский. Однако бесспорных доказательств существования Причерноморской Руси в ранний период, до X века, источники не дают.

«Скандинавская» этимология названия «Русь» разрабатывалась еще в XVIII веке. В наиболее законченном виде она представлена в книге Вильгельма Томсена, наблюдения которого были развиты позднейшими исследователями. В основе названия лежит, по мнению сторонников этой версии, реконструированный древнескандинавский корень rор-,восходящий к древнегерманскому глаголу в значении «грести». Этот корень отразился в ряде форм, означавших «греблю», «весло», «плавание на весельных судах» и самих участников такого плавания (похода). Последние обозначались словами ropsmanили ropskarlar;к этому же кругу принадлежит название прибрежной шведской области Рослаген, поставлявшей определенное число судов для военно-морского ополчения. В VI–VII веках, то есть еще в довикингскую эпоху, скандинавы проникают в Западную Финляндию и Северную Прибалтику. Там в языке местного финского населения на основе какого-то из древнескандинавских слов, производных от rop— и бывшего самоназванием военных групп скандинавов, возникает слово Ruotsi, ставшее обозначением скандинавов и закрепившееся в западнофинских языках (в финском языке Швеция называется Ruotsi, в эстонском — Rootsi).Вероятно, в этой же форме слово существовало и у финно-угорских народов северо-запада и севера Руси, в том числе у чуди. Затем через западнофинское посредничество слово перешло в древнерусский язык, где приняло форму «русь» (подобно переходу «суоми» в «сумь»), причем, возможно, согласный звук «с» мог возникнуть как упрощение ts(подобно тому, как в древнерусском слове «весь», означавшем финских вепсов, этот звук восходит к сочетанию ps).

С середины VIII века наименование скандинавских воинов-гребцов переходит в древнерусский язык, где становится впоследствии обозначением княжеской дружины, а затем распространяется на подвластные первым варяжским князьям земли и племена, превращаясь в название страны — «Русь». Таким образом «профессиональное» самоназвание скандинавов, приплывающих на финские земли; через этносоциальный термин у западных финнов становится обозначением скандинавских отрядов на Руси, затем княжеской дружины в целом и, наконец, названием государственного образования [310] . Естественно, этот процесс не был строго линейным — еще в 839 году в известии «Бертинских анналов» мы сталкиваемся со скандинавским самоназванием, — но шел он достаточно быстро (как сравнительно быстро происходило и объединение восточнославянских и финно-угорских племен русскими князьями в середине IX — начале X века). Так что уже в договоре Олега с Византией 911 года всё население, подвластное киевскому князю, именуется русью. Одновременно сохранялось и понимание «руси» как княжеской дружины, о чем скажем далее. Некоторая сложность возникает при учете данных немецких латино-язычных источников середины IX века, о которых упоминалось выше. В южнонемецкие диалекты слово «русь» именно в такой форме (со звуком «у» в корне) проникло уже в начале IX века, следовательно, переход от «руотси» к «русь» должен был осуществиться довольно быстро.

Однако хорошо известно, что на западе скандинавов называли норманнами, то есть «северными людьми», а сами себя они именовали викингами. Почему же слово «викинги» не употреблялось теми скандинавами, которые отправлялись на восток? Предполагают, что дело в особенностях плаваний по морю и по рекам. На запад скандинавы плыли по морям и могли использовать «длинные» корабли, идущие под парусами, на востоке же они двигались в основном по рекам, часто против течения, что предполагало прежде всего весельную греблю. Следовательно, по территории Восточной Европы скандинавы плыли преимущественно на гребных судах — отсюда и другое самоназвание, производное от скандинавского корня в значении «грести». Такая особенность древнерусского «флота» хорошо заметна в связи с походом Олега на Константинополь в 907 году. Согласно летописи, Олег взял с византийцев дань по 12 гривен «на ключ», то есть на уключину, иными словами, на весло. Это подтверждает большое значение именно гребли в плавании на судах в начальный период русской истории [311] . Кстати, в описании этого похода «Повесть временных лет» различает «русь» и «словен» — Олег якобы приказывает сшить руси и словенам паруса из разной материи.

В летописях между тем присутствует еще одно наименование скандинавов — «варяги». Впервые оно встречается в произведении великого ученого мусульманского Востока Абу Райхана ал-Бируни (973—1048). Ал-Бируни был выдающимся энциклопедистом, оставившим труды по многим наукам, в том числе по астрономии. Одна из его астрономических работ — «Книга вразумления начаткам науки о звездах» (или «Обучение началам искусства астрологии») — была написана в 1029–1030 годах. Среди прочих сведений в ней приводятся описание различных земель и перечисление обитающих там народов. Говоря об «Окружающем море», «которое греки называли Океаном» и которое, по представлениям того времени, омывало всю землю, ал-Бируни отмечает, что «на севере страны славян от него (Окружающего моря. — Е. П.)отходит большой залив вблизи страны булгар-мусульман, этот залив известен под. названием Варяжского моря; варяги (варанки) — это народ, живущий на его берегу». В другом месте соседями варанков ал-Бируни называет народы «ису» (вису), то есть весь, и «йура», то есть югра [312] . Иными словами, это самые северные народы. Варяжское же море — по-видимому, Балтийское — так оно именуется и в «Повести временных лет».

В Византии слово «варяги» существовало в форме «варанги». Впервые оно упомянуто под 1034 годом в «Обозрении истории» византийского хрониста Георгия Кедрина, жившего на рубеже XI–XII веков. Варанги были наемниками в составе императорской гвардии в Византии. Причем существовал и отдельный корпус варангов в византийском войске. Последние упоминания о наемниках-варангах в Византии относятся к началу XIII века и связаны со взятием Константинополя крестоносцами в 1204 году. Само слово (в древнескандинавском варианте — voeringjar)восходит к скандинавскому корню var, что означает «обет», «клятва», то есть варяги — те, кто дал «клятву верности», принял на себя определенные обязательства при поступлении на службу [313] . В «Повести временных лет» варяги отождествляются с русью, а впервые различаются в рассказе о походе на Византию князя Игоря в 941 году — тогда Игорь после неудачи похода послал за море к варягам, «вабя е на греки» («приглашая их на греков»). Таким образом, варяги — это скандинавские наемники и в Византии, и на Руси. В этом качестве они отличались и от княжеской дружины, и от тех «варягов», которые были призваны на Русь в 862 году. Поскольку с XI века название «варяги» было хорошо известно на Руси (и в окружающем мире) как наименование наемников норманнов, летописец распространял его на всех пришедших из-за моря скандинавов [314] . Следовательно, это была терминология XI — начала XII века, «опрокинутая» в IX век. Сами же пришедшие с Рюриком «варяги» так в то время не назывались.

Отождествление варягов с русью в древнерусских летописях четко прослеживается в «Повести временных лет». Правда, вероятно, в так называемом Начальном своде, предшествовавшем «Повести» и отразившемся, как мы помним, в Новгородской первой летописи младшего извода, оно было не столь явным. В рассказе Новгородской первой летописи племена севера Руси, которые решили искать себе князя, «идоша за море к варягом»; «Повесть» же добавляет «к руси» и поясняет, что эти варяги назывались русью, подобно тому, как другие называются шведами, иные норвежцами и т. д.; варяги — в данном случае общее название скандинавов. В Новгородской первой летописи Рюрик, Синеус и Трувор взяли с собой «дружину многу и предивну», а в «Повести» — «всю русь». После сообщения о начале княжения братьев в разных городах Новгородская первая летопись подытоживает: «И от тех Варяг, находник тех, прозвашася Русь, и от тех словет Руская земля; и суть новгородстии людие до днешняго дни от рода варяжьска». В «Повести» этому соответствует фраза: «И от тех варяг прозвася Руская земля, новугородьци, ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словени», то есть новгородцы — люди от варяжского рода, а прежде были словене. Составитель «Повести» поместил русь и среди народов Северной Европы во вводной части летописи, так называемом этногеографическом введении, в Новгородской первой летописи отсутствовавшем. Различие текстов двух летописей позволило исследователям считать отождествление варягов и руси домыслом или ученой конструкцией летописца — составителя «Повести временных лет».