– Надо же! А я решила, что она цепляется ко мне по указке босса. Мне кажется, я ему не нравлюсь.

– Не думаю. А вот Машке ты точно не нравишься.

– Почему?

– Понятия не имею. Но насколько я ее знаю, она не любит тех, кого опасается. Когда-то она много своих секретов мне выболтала, вот теперь и ненавидит. Знает, что я могу не просто растрепать их коллегам (пока я рассказала кое-что из того, что знаю, только тебе, поскольку уверена – это останется между нами), но и Рембранду о некоторых некрасивых поступках Машки, совершенных за его спиной. И неизвестно, как он отреагирует на это…

– Но я-то про нее ничего не знаю. Чего ей меня опасаться?

– Ты можешь ее подвинуть. В отличие от Машки, ты девушка умная и знающая. У тебя отличное образование. Ты лучший кандидат на место начальника отдела.

– Но у меня нет опыта…

– Ты его наберешься. И тогда держись, Машка! – Шура злорадно усмехнулась. – Может, поэтому Рембранд на тебя и смотрит, что видит тебя на месте своей любовницы?

Галка посчитала эту версию наиболее вероятной и перевела разговор на другое. Когда девушкам надоело болтать, они отправились в гоу-гоу бар, где парень Шуры работал охранником. Красивым он Галке не показался, но и обезьяну не напомнил. Обычный парень, только чересчур смуглый и узкоглазый.

Пока голубки ворковали, Галка наблюдала за двумя тайками, танцующими в ванной, установленной в центре зала. Сверху на них лилась тонкая струя воды, они подставляли под нее губки с пеной, а затем намыливали тело. Женщинам было уже за сорок, их бедра и груди стали дряблыми, лица помятыми. Но работали «девушки» с огоньком. Заигрывали с сидящими у ванны клиентами. Протягивали им пузырьки с гелем для душа, чтобы те их намыливали. Причем делать это предлагалось руками, а не губкой, и касаться не спины, живота, ног, а интимных частей тела. Когда толстый англичанин с алчно сверкающими глазами намылил одной из девушек попу, она покурила ею сигарету, затем пульнула бычок в пепельницу.

После Х-шоу Галку сложно было удивить или шокировать. Однако спокойно смотреть на выступление она не могла. Ей было жаль этих потасканных женщин, которые лет через пять окончательно потеряют товарный вид и будут вышвырнуты даже из этого задрипанного заведения. И что они станут делать? Как зарабатывать на жизнь? Ведь они ничего не умеют. Только курить попой да влагалищем…

Галке стало очень грустно, и она решила уйти домой. Попрощавшись с подругой, она покинула заведение. Но и за его стенами было почти то же самое. Озабоченные мужики жадно пялились на девушек, щупали их, отпускали сальные шутки. Галке не терпелось оказаться дома, но она еще плохо знала город, поэтому заблудилась. Проулки были так похожи, что она никак не могла отыскать свой.

– Не ожидал вас тут встретить, – услышала она знакомый голос. Это Виктор Рембранд остановился рядом с ней. Он был на байке. В шлеме, похожем на те, что носили мотоциклисты гитлеровской армии, он смотрелся еще суровее, чем обычно. – На этой сойке самые грязные и проституточные бары…

– На чем?

– Переулок по-тайски «сой». Мы называем его «сойка».

– А… Понятно. Я заблудилась, – пожаловалась она. – Не подскажите, как мне выйти на мою сойку? Сороковую?

– Садитесь, я вас отвезу.

– Вот спасибо! Только я баночку липтона хотела сначала купить, ужасно пить хочется.

– А настоящего чаю хотите? Холодного, с мятой и лаймом?

– Очень.

– Тогда потерпите пять минут. Я напою вас лучшим в Паттайе айс-ти.

Галка забралась на мотоцикл, осторожно взяла Рембранда за талию.

– Держитесь крепче, – крикнул он ей, нажав на газ. – Иначе свалитесь, я езжу быстро!

И сорвал мотоцикл с места так резко, что Галка чуть не слетела с сиденья. Пришлось ей хвататься за Виктора и буквально прилипать к нему. А так как ей очень хотелось смотреть вперед, то она положила подбородок ему на плечо. Нос ее тут же защекотал приятный запах. Не одеколона и не лосьона, а ментола. Видимо, у Рембранда болела шея, и он мазал ее местным бальзамом, чем-то напоминающим ту «звездочку», которая в советские времена продавалась во всех аптеках.

До места они домчались быстро, за пять обещанных минут. Рембранд пристроил свой мотоцикл на обочине и повел спутницу к уличной кафешке, где сидели одни китайцы. Галка буквально за три дня научилась отличать их от тайцев и филиппинцев (в Паттае было довольно много и тех и других) и уж тем более от приехавших на отдых японцев. Китайцы ели рисовую лапшу, пили чай, тихо переговаривались.

– Как тут спокойно, – заметила она.

– Да, спокойно, – согласился Виктор. – Это китайский квартал. Здесь нет ни гоу-гоу баров, ни проституточных. Тут люди живут и работают, продавая еду. Еще здесь много золотых лавок.

Галка видела множество тележек, с которых торговали фруктами, шашлычками, суши, специями. Почти вся еда готовилась прямо на глазах у покупателей. Острый суп, лапша, блинчики с бананами, манго. То же самое можно было наблюдать и на центральных улицах Паттайи, но здесь готовили без халтуры, для себя, а не для туристов. Иноземцы в этот квартал редко забредали.

Рембранда встретил сам хозяин заведения. Поклонился ему, Виктор ответил тем же и даже сказал что-то по-китайски.

– Я тут часто бываю, – сообщил он Галке. – Раньше и арабский квартал мне нравился. Но сейчас там слишком шумно из-за русских барышень, что ищут приключений на свою задницу.