– А я насквозь, как раз, и вижу! – вяло отбрехивался Андрей, – Вот только в темноте пока не получается.

Мы еще сколько-то посидели, гоняя чаи и обсуждая достоинства и недостатки "третьего глаза", а потом расползлись по спальникам досматривать прерванные сны. И только я таращил бессонные глаза в уфологический потолок, опасаясь нарваться на продолжение своего кошмара. Вот тут – то меня впервые и посетила мысль о том, что этот дурацкий сон напрямую связан с нашим нынешним путешествием. Не к добру это все. Не к добру. А если учесть, что мои прошлогодние предчувствия попали в самое яблочко… Нет, ерунда! Это у экстрасенсов током дернутых всякие предчувствия, а у меня просто психологический срыв. Ведь сегодня ровно год исполняется с момента появления священных рун на моей груди. Первая – Ас, потом – Яра… Тюр… Рейд… Дагаз…

Не успел я перебрать в уме весь набор, как опять провалился в сон. Слава богу, без сновидений.

Проснувшись утром слегка не выспавшимися (кроме ночного переполоха, сказывалась и разница во времени), мы взбодрились для разнообразия с помощью пробежки за гаражи и крепко заваренного кофе. После чего прослушали вводную лекцию главного уфолога Степана Сергеевича Семагина о необходимости соблюдении дисциплины в зонах аномальных явлений и на борту НЛО, с нетерпением ожидая запропастившегося куда-то Звягинцева. Через два часа, мы уже стали беспокойно переглядываться, а Витька попытался вывести научную теорию о непунктуальности, как отличительной черте загадочной сахалинской души. Так, что когда Алексей появился на пороге, для него уже был подготовлен более чем теплый прием. Но все слова умерли, не успев слететь с губ, едва мы вгляделись его лицо.

– Всё, аллес. Накрылась наша поездка медным тазом, – объявил он, кривя губы в нехорошей усмешке, и пояснил, – "Делику" мою какие-то сволочи угнали! Чтоб им…

Дальше пошло перечисление всех мыслимых и немыслимых несчастий, каковые, по его мнению, должны были постичь угонщиков, потонувшие в наших сочувственных охах.

Ольга с Валентиной тут же захлопотали вокруг Алексея, наливая ему попеременно то чаю, то кофе, то валерьянки, Витька со знанием дела принялся расспрашивать: написал ли уже Звягинцев заявление и каков процент раскрываемости угонов в области, а Степан Сергеевич, отведя в сторонку экстрасенса Андрюшу, начал что-то тихо, но настойчиво ему втолковывать. Я бессовестно прислушался.

– Нет, нет и еще раз нет! – мрачно бросил Андрей. Всю дурашливость с него как ветром сдуло.

– Но ведь ты понимаешь, что должен помочь, – гнул свое Семагин, – Иначе вся наша экспедиция псу под хвост.

– Это еще бабушка надвое сказала. Транспорт можно и другой найти, – не сдавался экстрасенс, – Ты же знаешь, Степан, – я зарекся!

– Да, знаю, – вздохнул Степан Сергеевич и, к моему удивлению, безнадежно махнув рукой, подошел к Звягинцеву с очередной порцией утешений.

А утешения тому действительно требовались. Алексей видимо до сих пор находился в состоянии шока и по третьему разу рассказывал нам душераздирающую историю о трогательной любви российского автолюбителя к японской красавице "Делике".

– Я ведь ее совсем убитую взял, а потом своими руками… Сколько крови она мне попортила своим насосом высокого давления! Только-только до ума довел, и на тебе! Скомуниздили!

И т. д. и т. п.

Мы водили вокруг Алексея сочувственные хороводы, но при этом я не забывал изредка бросать взгляды на экстрасенса, наблюдая за изменениями на его непривычно серьезном лице. Вначале там читался деланный пофигизм, затем чело исказила череда глубоких раздумий, переходящих в мучительные колебания, а когда Алексей в своем повествовании дошел до почти нестертого протектора и даже попытался изобразить его рисунок на крышке стола, Андрюша не выдержал и непонятно спросил:

– У тебя ее фотография есть?

– Зачем? – не понял Звягинцев.

– Затем. Искать будем. Экстрасенсорными методами. Так есть фото или нет?

– Нет, – горько констатировал Алексей, – не думал я, что ее когда-нибудь искать придется, да еще экстрасенсорно…

– Ладно, не расстраивайся, – упрямо поджал губы Андрей, спалив, очевидно, за собой последний мост, – Мы пойдем другим путем. В смысле – путем угонщиков. Отвезите меня на место, откуда ее угнали!

Вскоре, поисковая команда в составе потерпевшего-автовладельца, сыщика-экстрасенса и группы поддержки, в которую вошли мы с Витькой, садилась в потрепанный "Москвич", взятый напрокат у одного из друзей Звягинцева. Пока Алексей на пару с Курицыным пытались завести это убогое изделие Московского автозавода, я, как бы между прочим, поинтересовался:

– Слушай, Андрей, что ты имел в виду, когда сказал, что зарекся?

– Только то, что сказал. Я действительно зарекся искать пропавшие машины.

– Почему?

– По кочану! – отрезал Андрей, затем немного помолчал, перебирая что-то в памяти, и продолжил, – Уж больно у меня это хорошо получалось. Одному знакомому помог, другому. Дальше – больше, клиенты потянулись. Из 10 машин удавалось найти 7–8. Неплохо, правда? А потом как-то ночью в окно моей квартиры влетела бутылка с зажигательной смесью. Пожар-то потушили быстро, я даже испугаться, как следует, не успел. На следующий день испугался. Когда позвонили и предупредили: будешь продолжать искать угнанные машины, в окно уже не бутылка влетит – граната. Такие вот пироги. А у меня жена, дети… С тех пор и зарекся угонами заниматься.

– А сейчас…

– А сейчас меня в этом городе никто не знает. И вообще, через две недели нас тут уже не будет, так что риск невелик.

– Понятно. Вот только для чего тебе понадобилась фотография? На долгую память?

Андрей только возмущенно хмыкнул и посмотрел на меня так, будто я задал ему неприличный вопрос.

– Это же элементарно, Ватсон! Берешь фотографию искомого объекта или субъекта, концентрируешься, смотришь и все что нужно видишь.

Действительно, элементарно…