И мы, к великому огорчению Курицына, привыкшего всегда обретаться в центре событий, остались наблюдать за единственной дорогой, ведущей к указанному экстрасенсом одинокому гаражу. Время шло, ничего подозрительного в поле зрения не наблюдалось, но сердце мое было почему-то не на месте.

– Да что же они так долго! – не выдержал Витька и, бормоча проклятья, полез на вольный воздух, – За это время можно уже было 10 дырок в гараже просверлить и все что надо увидеть. Слушай, Игорь, ты тут посиди, а я быстренько к ним сгоняю. Может, помощь какая нужна…

Я уже набрал в легкие побольше воздуха, чтобы раскрыть перед другом детства все прелести добродетели под названием "терпение", как вдруг… Как вдруг пулей выскочил из машины и подхватив изумленного Витьку под руку быстро потащил его в направлении криминального гаража, бормоча что-то вроде: "Хренушки, ты без меня пойдешь. Нам вдвоем бы справиться…" А что я мог еще сказать, если за секунду до этого неожиданного для меня самого, в нарушении всякой логики перед глазами возникло темное чрево гаража, на полу которого неподвижно лежал Звягинцев, а над ним, поигрывая здоровенным разводным ключом, склонялся какой-то бритоголовый амбал.

Отложив анализ этого необъяснимого с точки зрения материалистической теории явления до наступления более подходящих времен, я осторожно подкрадывался к гаражу, ощущая рядом напряженное плечо Курицына. Слава богу, не пришлось ничего ему объяснять, наверное, хватило моего обалдело-испуганного вида. Подойдя вплотную к запертым воротам, я весь обратился в слух. Ничего. И никого. На дверях навесные замки. На всякий случай мы с Витькой их как следует подергали. "Закрыто", – подумал Штирлиц. Но где же тогда ребята? Витька, продолжая соблюдать конспиративную тишину, сделал рукой вращательное движение, подсмотренное, не иначе, в американских боевиках, и должное означать – "пошли кругом". Ну, мы и пошли. И успели, надо сказать, вовремя.

Из-за неплотно прикрытой дверцы черного хода, предусмотрительно спроектированного в задней стенке гаража, замаскированного непроходимыми зарослями высоченной крапивы, до нас донесся шум непонятной возни. Пока мы соображали, что лучше: попытаться незаметно заглянуть внутрь и сориентироваться в ситуации или, понадеявшись на авось и внезапность, с криками "Всем лежать! Работает ОМОН!" ворваться в гараж и действовать по обстановке, нашего слуха достиг смачный звук удара и приглушенный стон. Тут уж Витька не выдержал и, рванув на себя дверцу, пушечным ядром влетел в гараж. Чертыхнувшись, я последовал за ним и был тепло встречен опускающейся на мою голову монтировкой.

Пришлось мысленно поблагодарить товарища Макарова за веселую жизнь, которую он устроил мне, сразу же после возвращения в клуб. Дело в том, что в отместку за бесконечные поражения, которые я регулярно наносил ему в схватках на мечах, он большую часть наших с ним тренировок отрабатывал на мне свои каратистские замашки. В Макаровской интерпретации это называлось "обучение новичка приемам восточных единоборств". Короче, последние полгода я работал мальчиком для битья, поначалу приплетаясь домой с ног до головы покрытый ссадинами и синяками. Но, в конце концов, сыграл свою прогрессивную роль инстинкт самосохранения и пропущенные удары стали скорее исключением, чем правилом. Мне теперь даже иногда удавалось заставить Макарова попотеть прежде, чем он, а ля Стивен Сигал, засадив ногой в мое солнечное сплетение, отправлял меня в нокаут.

Так, что монтировка эта быстро поменяла владельца и с противным треском опустилась на голову своему предыдущему хозяину. Тут у меня появилась возможность наскоро оглядеться и перед глазами вырисовалась следующая картина: Звягинцев лежал ничком без движения (как мне и привиделось), Андрей сидел, привалившись к колесу искомой "Делики" и периодически сплевывал кровь на замасленные доски пола, а Витька уже скручивал в бараний рог двоих доставшихся на его долю противников. Вот кого силой бог не обидел: ему все эти восточные заморочки без надобности, – счастливчик!

Именно, что "счастливчик" – когда раздался выстрел, он как раз нагнулся, чтобы поудобнее пристроить последнего поверженного им громилу. Пуля вдребезги разнесла стоящую на полке початую бутыль, судя по запаху с ацетоном, а нам с Витькой под звон посыпавшихся осколков удалось укрыться от стрелявшего за корпусом микроавтобуса. Послышались уверенные тяжелые шаги вновь прибывшего, сухой смешок и четкий приказ:

– Руки на затылок и выходить по одному, иначе вашим друзьям не поздоровится.

Или я ничего не понимаю, или так мог говорить только человек из органов. "Оборотень в погонах"? Просто бывший мент на содержании у мафии? Да какая, блин, разница! Делать-то что?! Увы, ничего другого не оставалось, кроме как подчиниться. Мы с Витькой даже переглядываться не стали и в полном соответствии с предъявленными требованиями вышли из своего укрытия, хотя прекрасно понимали, что это нас не спасет. Оборони царица небесная…

Человека, остановившегося рядом с бесчувственным телом Алексея и державшего нас на мушке (да не табельного "макарова", а убойного "ТТ"), с первого взгляда можно было принять за обычного работягу. Со второго – за отставного вояку. А на третий взгляд нам не хватило времени, потому, что раздался неизбежный выстрел. Инстинктивно зажмурив глаза, я ожидал второго, абсолютно уверенный, что прежде чем пуля разворотит мой череп, успею услышать, как грохнется рядом подстреленный Витька, но… Но вместо этого услышал дикий вопль, перешедший в поток матов. Осторожно приоткрыв один глаз, я, сквозь почему-то набежавшие слезы, разглядел нашего несостоявшегося убийцу, выронившего "ТТ" и обхватившего лицо руками. У его ног, крепко сжимая побелевшими пальцами небольшой револьвер системы "Бульдог", пытался подняться, весьма вовремя очнувшийся Звягинцев.