– Вы зря разыгрываете героя, – коротко усмехнулся переводчик, – Сейчас вам станет ясно, что для нас… как это по-русски… "развязать язык" любому упрямцу не составит труда.

Что-то металлически звякнуло, и я, до упора вывернув голову и скосив глаза, увидел в руках седого несколько тонких длинных иголок, в которых сразу узнал специальные иглы для акупунктуры. И так, как при всем желании, я был не в состоянии даже пошевелиться, то мне оставалось только смотреть, как его рука с зажатой в ней иглой движется в направлении моего затылка и исчезает из поля зрения. Укол – и у меня зашумело в ушах. Еще один, – и я перестал ощущать свое тело. А вошедшая точно в затылочную ямку третья игла погрузила мое сознание в серую мглу, куда из невообразимого издалека долетали вопросы седого. И мои правдивые ответы. Не знаю, как действует знаменитый "наркотик правды", но это иглоукалывание по эффективности, пожалуй, имело все шансы его превзойти.

Когда я снова вернулся в реальный мир, "черные самурайские следопыты" собрались в круг и что-то горячо обсуждали. Еще бы! Ведь добраться до меча они по-прежнему не могли. И как бы подробно я не отвечал на их вопросы, а без следственного эксперимента на местности им ни за что не найти отверстие, через которое я выбрался на белый свет. Значит, меня развяжут; значит, выведут из пещеры; значит… Значит, у меня появится шанс!

Сейдой переводчик отделился от продолжающей спор группы и, подойдя ко мне, присел на корточки.

– К сожалению, иглы могут не все, и чтобы вернуть меч, нам понадобится ваше добровольное сотрудничество, – сказал он, вертя в пальцах иглу, – Думаю, вы согласитесь. Иначе могут пострадать два дорогих вам человека. Вы уже рассказали нам, где разбили лагерь, а остальное – дело нескольких часов. Сейчас мы уйдем. Уже вечер и скоро к нам пожалуют ваши пограничники; так, на всякий случай. Поэтому мы должны быть на месте… А у вас для раздумий впереди вся ночь.

Игла в его пальцах замерла в ожидании и снова вонзилась мне в шею. Знакомое онемение распространилось по телу. Им и связывать меня не нужно, – кольнул и все, аллес. Проваляюсь тут до утра без движения. Ну, где вы видели тюрьму эффективнее, чем собственное тело? Из нее даже сбежать нельзя. И я, проводив взглядом шесть исчезающих в тоннеле фигур, медленно закрыл глаза. "Ах, какое искушение, – отомстить коварным изменьщикам! Тем, кого я еще совсем недавно считал самыми близкими людьми. Отомстить, даже не замарав рук. Предатели не заслуживают снисхождения… Растоптали мою жизнь, теперь заплатите своей!" – вот такие кровожадные мысли не посмели даже проездом оказаться в моей голове. Проклятая железка не стоит и трех волосков с головы Ольги, или Витькиного зуба, который я в запале собирался выбить ему в отместку за предательство. Жаль, что теперь не сумею. Да пусть эти японцы своим самурайским наследием подавятся! Приведу их завтра на место, и пускай потом делают со мной, что хотят. Может, даже не убьют. Оставят здесь неподвижно валяться, под воздействием своих чудесных иголочек, пока сами не уберутся восвояси. Н-да. Не ожидал от себя таких наивных рассуждений. Воистину, надежда умирает последней!

Прошло не так уж много времени. Закат еще не отгорел, заливая розовым светом пол пещеры, когда в тоннеле послышались осторожные шаги. Неужели?! Неужели Витька сумел разыскать основной вход и сейчас для меня наступит хэппи энд?! Хренушки… Очевидно, лимит моего везения уже исчерпан на много лет вперед, потому что я еще издали различил белую шевелюру Судзуки. Он-то что здесь забыл?

– Вот, забыл, – подошедший вплотную японец помахал перед моим носом фотоаппаратом-мыльницей, – Пришлось вернуться. Вам, наверное, очень скучно одному… И раз уж я опять здесь, не поговорить ли нам еще?

С этими словами он извлек из кармана уже ставшие родными иглы и снова погрузил меня в серое ничто. Я отчетливо слышал его голос, слышал, как отвечаю ему, но вопросы не осознавались, и смысл ответов безнадежно ускользал. О чем ты спрашивал меня, хитрый старик, довольно поблескивая черными глазами? Что тебе нужно? Почему ты пришел сюда один, ведь фотоаппарат – только предлог? И что я выболтал тебе, одурманенный стальными иглами?

– Ну, вот и все, – сказал странный переводчик, и я почувствовал, как две иглы из трех покинули мое тело, – Теперь можно и отдохнуть, а чуть позже я снова навещу вас…

– Чтобы скрасить мое одиночество? – едва слышно прошептал я, преодолевая сопротивление онемевших губ.

Брови японца поползли на лоб в непритворном удивлении. Он что-то пробормотал на своей мове, а потом перешел на русский.

– Вы очень редкий человек, Семенов-сан. Обычно после моих игл люди даже дышат через раз, а вы…

И Судзуки (видимо на всякий случай) еще раз ткнул меня иглой. Теперь я не мог даже удержать глаза открытыми. Налившиеся свинцом веки закрылись, и ни под каким видом не желали открываться.

– До свидания, Семенов-сан, – донесся до меня голос Судзуки, отраженный стенами тоннеля, – До очень скорого свидания.

Я лежал на каменном полу, начиная потихоньку замерзать на вездесущем сквозняке, и размышлял над крайне важной насущной проблемой: какого хрена мое тело, одетое в гидрокостюм, не чувствует, не движется, но почему-то мерзнет. Холод ощущался каждой клеткой, и я ничего не мог с ним поделать, точно так же как и со своей неподвижностью. Приходи, кто хочет, делай, что хочешь… Все мысли были передуманы, все страхи прочувствованы, все надежды потеряны… В наличии осталось одно безразличие. Я даже немного согрелся в его равнодушных объятиях и сам не заметил, как провалился в сон, в сотый раз повторяя про себя народную мудрость об интеллектуальном превосходстве утра над вечером.

Проснуться мне довелось от яркого света, направленного в лицо. С огромным усилием я приоткрыл один глаз. Судзуки, вооруженный фонарем, сидел возле меня на корточках и терпеливо ждал моего пробуждения.

– А вы не из трусливых, – констатировал он, – Не всякий на вашем месте сумел бы заснуть. Наверное, вас интересует, зачем я пришел? Все очень просто. Я действительно пришел скрасить ваше одиночество и рассказать одну поучительную историю. Историю, берущую свое начало в этой самой пещере. Заметив за русскими нехорошую привычку перебивать старших в самый неподходящий момент, я пока не стану возвращать вам голос. Так что придется потерпеть и выслушать старика от начала и до конца.