— О, как плохо, как плохо, — сказала герцогиня, — и ты, и он несчастливы. Вы — самые дорогие для меня люди!

Клодина поцеловала горячие руки больной и поспешно вышла из комнаты.

Горе слишком сильно бушевало в ней. Она выплакалась в зимнем саду, под пальмами и магнолиями. Тихий плеск фонтана успокоил немного ее страстное отчаяние, и через несколько минут Клодина овладела собой настолько, что могла пойти проститься с герцогиней. Когда она бесшумно отодвинула шелковый полог, больная, по-видимому, дремала с горестной складкой вокруг рта.

В передней Клодина встретила доктора; он приветливо поздоровался с ней.

— Неужели конец так близок? — спросила потрясенная девушка. Он дружески протянул ей руку.

— Покамест есть дыхание, есть и надежда, фрейлейн. Но по человеческим расчетам, жизнь ее высочества скоро погаснет, как свеча: она заснет от истощения.

Клодина невольно указала ему на свою руку.

— Господин советник!

— Ах, милостивая госпожа, — сказал расстроенный врач, — это уже не поможет. Здесь все кончено! — он указал на грудь. — Я иду к герцогу, чтобы сообщить ему о состоянии ее высочества, — тихо продолжал он, идя с молодой девушкой по коридору. — Его высочество получил неприятную новость. Вы, верно, уже знаете? Пальмер исчез и произвел большое смятение.

— Он поехал прошлой ночью во Франкфурт, — сказала изумленная Клодина. — Я видела его на вокзале в Вэрбурге и подумала, что он едет навстречу их высочествам.

— Этот плут уже давно пересек границу, — проговорил доктор. — Поехал навстречу? Почему вы так решили?

— Я слышала, как он говорил об этом с фрау фон Берг.

Клодина замолчала: удивительное происшествие вдруг стало ей понятно.

— Они подходят друг другу, — засмеялся доктор, — но я все-таки расскажу герцогу. Завтра мы получим известие, что и она уехала, так же скоропалительно. Не годится злорадствовать, но я не могу удержаться от этого по отношению к ее светлости принцессе Текле: она удивительно покровительствовала почтенной даме… Покойной ночи, фрейлейн!

Слова доктора исполнились. На другой день в замке узнали, что фрау фон Берг внезапно исчезла. Она не оставила за собой ни смятения, ни беспорядка, а только связку писем герцогине и письмо его высочеству. Но ангел-хранитель, стоявший у дверей в лице фрейлины Катценштейн, тотчас догадался, что этот пакет не годится для ее высочества и решительно передал его герцогу. Старая фрейлина вошла к герцогу в то время, как он со вздувшимися от гнева жилами на лбу разбирал ворох бумаг, в комнате находился и обер-полицмейстер.

Герцог подумал, что фрау фон Катценштейн пришла сообщить ему о состоянии здоровья ее высочества. Вместо того она передала ему перевязанную голубой ленточкой пачку писем, на верхнем из них был адрес фрау фон Берг, надписанный рукой его высочества.

Герцог побледнел.

— И это должно было быть передано герцогине? — спросил он сдавленным от бешенства голосом, посмотрев на свидетелей своей шумной юности, того времени, когда он так охотно бывал у господ фон Берг, ужинал и играл в баккара в голубой кокетливой гостиной красивой женщины.

Эта женщина, которая отравила последние дни умирающей своей подлостью, стремилась потревожить и ее последние часы!

— Благодарю вас, милостивая государыня, — сказал потрясенный герцог. Он бросил в камин письма, а затем и другие бумаги, после чего невольно вытер пальцы батистовым платком.

— Дайте плуту убежать, господин фон Шмидт, — сказал он презрительно и любезно раскланялся с полицмейстером.

Когда тот удалился, герцог взволнованно заходил по комнате.

Маленькая записка осталась на полу около камина, герцог заметил ее и поднял. Она была написана знакомым почерком Пальмера.

«Вчера вечером, — прочел герцог, — я должен был передать прелестной Клодине записку от герцога; я выкрал ее, помогая ей садиться в экипаж. Посылаю этот ценный листочек в ваше распоряжение. Но, дорогая моя, сумейте подложить мину столь искусно, чтобы умная и столь дружески расположенная к нам особа взлетела на воздух».

— Так Пальмер виновен и в этом!

Герцог горько улыбнулся и подумал о пылком чернокудром существе, в руки которого вложили фитиль от мины. Мина взорвалась, первая жертва лежала там наверху, а преступники скрылись…

Этот хитрый человек умел с добродушной улыбкой обманывать так, как до сих пор не случалось ни при одном дворе. Каждый дворцовый слуга требовал жалованья за несколько месяцев; всем поставщикам ничего не было уплачено за два года. Чиновники герцога только с большим трудом смогли выяснить, сколько задолжал Пальмер. Герцогское казначейство переполнилось кредиторами, как только исчезновение мошенника стало известно.

Герцог гневно рассмеялся, узнав подробности. Очень аккуратная в денежных расчетах герцогиня-мать была возмущена, когда ей пришлось во второй раз заплатить за ландо, но еще с большим возмущением должна была перенести мысль, что она спокойно ездила в нем мимо фабриканта, столь часто покорно просившего Пальмера об уплате денег.