Сначала ничего как будто не происходило. Под приподнимающимся шаром мелькнула чернота, мигом заполнившаяся водой вровень с зеркалом. Одно длинное мгновение держалось равновесие, и рука зачарованного Макара зависла, словно решая за него, уронить ли чужой камень обратно, или убрать совсем. Но пока рука колебалась, тишина сменилась дальним тяжелым гулом, и из середины чаши ударила, будто нефть из скважины, ревущая струя. Макар едва успел отдернуть руку. А сама чаша побежала по краю, будто распускающееся вязанье, посыпалась сложносочиненными каменными фигурками. Отскочив подальше и задрав голову, с бесполезным камнем в руке, он увидел, как высоко в небе распахивается огромный водяной купол. Вода зависла в безмятежной синеве и рухнула вниз, а Макар уже несся прочь в толпе голодранцев, матерясь и толкаясь наравне со всеми, протискиваясь в узкую калиточку на большой двор, где налаженный конвейер сбился и забуксовал из-за нежданной напасти.

Следом за беглецами, преследуя их по пятам, в калитку вошел и сам маленький дворик – все камни его ограды, все плиты вымостки. Точнее, ворвался на гребне волны, воющей и крутящей водовороты. Паломники заметались, не понимая, уже совсем бояться или можно еще погодить. А вот хозяева, судя по всему, иллюзий насчет происходящего не питали. Охваченные благоговейным ужасом, белые хитоны брякнулись ниц и завыли что-то про последний день и священного отца-основателя.

А вокруг царил форменный хаос. Будто вынули замковый камень из арки, а скорее, толкнули последнюю доминошную фишку в хитроумной конструкции. Древняя крепость, эта неприступная твердыня, распадалась на глазах. Волна саморазрушения, оголив центральный двор, нахлынула на главный храм, обежала его весь, от цоколя до конька, разобрала на кирпичики-черепичины и ринулась грызть внешние стены, превращая могучие башни в каменные вихри, тут же оседающие огромными кучами строительного мусора. В тучах пыли темными пятнами метались люди, не догадавшиеся сразу удрать. Исправно взывали к темной личности своего создателя благие отцы. Зашибленных и задавленных как будто не было – форменное чудо, разрушительная волна, обходя людей, губила только замок, словно он и правда был выстроен из домино.

Макар едва замечал детали катастрофы. В узком коридоре спокойствия посреди грохочущего камнепада он несся сквозь не существующий уже храмовый зал туда, где когда-то вырастал из пелены кумара трон. Теперь вместо кумара в воздухе висела зловредная строительная взвесь, забившая нос, бронхи и, кажется, легкие тоже. Трон все не находился, канул в небытие вместе с монументальной колоннадой и сумрачными перекрытиями. Макар не хотел останавливаться. Он предпочел бы вечно мчаться в никуда посреди хаоса, чем потерять надежду, – и потерял ее аккурат в тот миг, когда со всего маху налетел на невидимую в пыли преграду. От боли белое облако, застилавшее глаза, сменилось черным. В черноте запрыгали огненные шары, замельтешили золотые искорки, и зазвучал голос, медленный и тягучий:

– Мака-ар?.. Это ты?.. Где-э я?..

Она была здесь, целехонькая, только надышавшаяся дряни из курительниц, полулежала на громадном деревянном троне, словно позабытая тряпичная кукла. Макар схватил ее за руки, дернул и не удержал, снова дернул без лишних церемоний.

– А... Положи обратно меня.

– Алёнушка, миленькая, ну давай...

– Здесь буду сидеть!

Она захихикала и стала вяло отбиваться. Руки были холодными и влажными. Лицо зеленоватое, глаза, как у рыбы, смотрели в разные стороны. В этот момент Макар окончательно и бесповоротно понял, что любит и всю оставшуюся жизнь будет любить только эту девушку. Вот эту – страшненькую, бестолково хихикающую. Совершенно беспомощную. Он понимал, что беспомощность и глупый смех – это не навсегда. Проспится и снова станет невыносимым ходячим совершенством, снежной королевой с университетским дипломом. Но это уже ничего не меняло. Он любил эту стерву, любил, наверное, с первой встречи, только нуждался, грешный, в такой вот минуте ее слабости, чтобы себе в этом признаться. И на правах самоназначенного возлюбленного сделал то, о чем давно и безнадежно мечтал – легонько, но с чувством вмазал своей красавице ладонью по щеке, обрывая смех, уже срывавшийся в истерику.

Бежали в полном согласии, крепко обнявшись, – через разрушенный торец, противоположный входу. Оказалось, что задним своим фасадом храм примыкал к крепостной стене, и, поднырнув под ее обломки, хороводом носящиеся по воздуху, беглецы покинули нехорошее место.

А если бы решили вернуться обычным порядком, через бывшие двери на бывший двор, то продержались бы в бегах несколько меньше, зато стали бы свидетелями эпохальной встречи. Две по-настоящему крупные фигуры, вовлеченные ими, парочкой залетных разгильдяев, в несолидные странствия-погони, едва не нос к носу столкнулись на руинах загубленной обители. Первый, поспешавший со стороны главных ворот, был стар, худ и бородат, облачен в изрядно пострадавшую от каменного крошева мантию верховного мага и исполнен усталого раздражения. Второй, явившийся неизвестно откуда, мало походил на человека. Разве что голодная ухмылка да взгляд фанатика были вполне себе человеческие. За спинами вновь прибывших маячили группы поддержки: за магом разворачивались полукольцом разряженные грусроты, тыл крылатого монстрика прикрывало еще более живописное бандитье.

– Тварь-без-имени?!

– Почтенный Заклинатель, что за встреча!

– О Великий основатель, ты пришел! – дружно взвыли, падая ниц перед крылатым, насельники, избравшие для себя в этой сцене роль древнегреческого хора.

– Я чуял твою вонь в этом деле с избранием короля и взломом темницы...

– Как ты напал на след, глупый старик?

– ...но принцессу ты не получишь.

– О Величайший! – снова ожили коленопреклоненные фигуры.

– А ну цыц! – прикрикнули разом оба соперника и медленно пошли по широкому кругу, не давая один другому сократить расстояние.

Столичные гвардейцы и провинциальная шпана – все поспешно отступили подальше. Вокруг соперников образовалась пустота. И сразу стала наполняться нехорошим свечением.

– Ты не смеешь вмешиваться в дела этого мира! – Длинные космы Тринадцатого вздыбились и заискрили молниями.

– Да-да, с начала и до конца времен, и прочая чушь. – Над хилыми плечами твари с треском распахнулись чудовищные крылья. – Этот мир полон скучных условностей, маг!

На груди Заклинателя зашевелилась борода, распространяя голубое свечение и явственный запах жженой пробки.

– Не тебе его править.

– Не тебе меня останавливать.

Крылья неведомого существа забились, подняв зловонный ветер.

– Неудавшийся божок!

– Жалкий человечишка!

Непримиримые противники одновременно вскинули руки и метнули друг в друга по огненному шару. Движения обоих были отточенны и мощны. Даже удивительно, что шары получились такие неказистые. Прямо сказать, завалящие шарики, не больше пинг-понговых. Враги недоуменно проследили, как они взаимоуничтожаются с забавным чпоканьем, и вновь воздели руки. С хрустящих от напряжения пальцев сорвались длинные струи света – у мага голубая, у твари, противу ожидания, зеленая. Сшиблись точно в середине круга, тихонечко потрещали и погасли. За спинами поединщиков послышался ропот. Стали робко приподыматься из праха и отцы-насельники. В общем, следовало признать, мегабитва как-то не задалась.