Наверное, с того дня мы стали друзьями, подумала девушка. Как мне его не хватает! Где же он сейчас? Кажется, он собирался уехать из Франции… Покинуть Марсель… Марсель… да, я живу в Марселе! Еще! Нужно вспомнить еще что-нибудь! Но в висках заныло. Девушка от боли закрыла глаза и прижала рамку с фотографией к груди. Потом еще раз взглянула на брата и поняла, что сейчас ей необходим сон. А завтра она непременно вспомнит что-то еще. С улыбкой она натянула белую простыню до подбородка и, представив теплый золотой песок, крики чаек и ласковое море, уснула.

Проснувшись, но еще не открыв глаза, она услышала, как кто-то возится у прикроватной тумбочки. Кажется, меняет цветы в вазе: убирает в мешок для мусора старые розы и ставит свежие, освобождая их от шелестящей упаковки. Девушка приоткрыла правый глаз и взглянула на посетителя.

Женщина лет сорока, в легкой летней рубашке с ромбами, завязанной узлом на талии и открывающей загорелый плоский живот, с помощью маникюрных ножниц аккуратно разрезает упаковку на букете кремовых роз…

Нагнувшись, чтобы поднять блестящую ленту с пола, она прозвенела массивной цепочкой на шее. На цепочке висело несколько кулонов. А на руках женщины красовалось множество колец, практически на каждом пальце. Но странно — это не выглядело вульгарно и безвкусно, наоборот, придавало ей шарма. Поправив короткую, облегающую юбку из черного хлопка, женщина отошла к окну и раздернула тюлевые занавески в разные стороны. Она вдохнула пряный аромат сада, провела рукой по длинным золотистым волосам и, обернувшись и взглянув на девушку, расплылась в улыбке.

— Мишель, я так рада, что ты пришла в себя…

Мишель? Меня зовут Мишель? Девушка снова закрыла глаза. Воспоминания, как огромная волна в бушующем море, захлестнули ее.

— Меня зовут Мишель, — представляется она и протягивает руку какой-то парочке. — Очень приятно, — отвечают ей.

Она слегка приседает, опускает голову, кланяясь, и идет по залу. На ней длинное платье цвета морской волны, прозрачные перчатки до локтя и туфли-лодочки. В зале играет музыка. Парочки начинают кружиться. Подходит Даниель и приглашает ее на танец…

Черт подери, так это настоящий бал!

Мишель открыла глаза и взглянула на белокурую женщину, присевшую на стул, стоящий напротив ее кровати. — Детка, ты меня помнишь? Я твоя мама… София… — Она взяла Мишель за руку.

Мама… да, она моя мать… В этом Мишель не сомневалась. Но материнской любви в ней столько же, сколько снега ранней осенью на юге Франции, подумала девушка. Казалось, что София пришла сюда по чьему-то требованию. Была бы ее воля, она бы провела день в салоне красоты. Да, и в этом Мишель не сомневалась.

Воспоминания стали меняться, как картинки в проекторе…

Закрытая дверь перед глазами. Мишель знает, что за ней мать. Девочка стучит и зовет ее, но та и не думает впускать дочь в комнату…

Бассейн, возле которого ее мать нежится на солнышке, попивая экзотические коктейли, и холодным тоном велит Мишель идти заниматься уроками.

Мишель вспомнила: материнская ласка и тепло были высшей мерой поощрения. Это случалось настолько редко и ненадолго, что малышка Мишель старалась сохранить в памяти минуты, проведенные в объятиях собственной матери.

— Детка, я так по тебе соскучилась! — София поцеловала дочку в лоб.

Соскучилась? — Мишель мысленно усмехнулась. Ладно, пусть думает, что я совершенно ничего не помню.

— Я тоже, мамочка! — Мишель выдавила улыбку. — Только я почти ничего не помню…

— О, детка, ты поправишься! Доктор предупредил, что ты можешь временно потерять память. Он рекомендовал просматривать старые фотографии, бывать в местах, где ты раньше проводила время, и память непременно вернется. Я принесла фотоальбом. Твой любимый! Помнишь, как мы вместе его украшали? — Она достала из объемной цветной сумки розовый альбом и протянула его дочери.

На лицевой части альбома переливались стразы, выложенные в форме сердца со стрелой, а в середине сердца блестели инициалы «М.Л.» — Мишель Ланози.

Девушка открыла альбом. На первой фотографии она увидела голенькую малышку, лежащую на животе и таращившую глазенки в объектив.

На следующей фотографии подросшая малышка уже сидела и улыбалась, демонстрируя недавно появившиеся молочные зубики.

— Правда, прелесть? — спросила София дрожащим голосом.

О боже! — Мишель подняла на мать глаза. Неужели она сама не чувствует, что переигрывает?

— Да, мама… — согласилась она и подумала, что если эта женщина будет и дальше изображать идеальную мамочку, то она выскажет ей все, что о ней думает.

Перевернув страницу, Мишель увидела себя, стоящую рядом с Даниелем.

Брату чуть больше двенадцати, ей — года два. Даниель в маскарадном костюме принца, с золоченой короной на голове; Мишель же в наряде маленькой феи. За ее спиной трепещут прозрачные крылышки, в руке — «волшебная палочка».

— Вы всегда были дружны с Даниелем. Ты считала его лучшим другом! Ты помнишь своего брата? — София кивнула на фотографию, стоящую на прикроватной тумбочке.