Он задумал удобный стол под стать будущей хозяйке: сильной, умной и элегантной, уверенной в себе. Красноватые прожилки в темной древесине напоминали ее волосы…

Алекси водил пальцем по дереву и вспоминал, какими яркими выглядели ее волосы на фоне белой кожи.

Что-то зарождалось между ними. Нежность и доверие — нечто первозданное, чистое. Можно этому верить? Или она все еще привязана к умершему мужу?

Не уехала. Ее машину забрала Виллоу. Микаил уже донес, что Виллоу запарковалась у отеля, прочла «мыльный» доклад отдыхающим леди, осталась в восторге от полученных заказов, а главное — упомянула, что Джессика развозит стариков.

Наждачная бумага ездила взад-вперед по уже гладкой крышке стола. Конечно, он не сравнится с элегантной мебелью в ее офисе, но пусть у нее будет нечто уникальное. Сделанное его собственными руками.

Наружная дверь с треском распахнулась, и внутрь вплыл Фадей с корзиной для пикников в руке.

— Моя жена, а твоя тетя беспокоится за тебя, малыш. Прислала тебе поесть.

Вслед за ним вошли Ярэк и Микаил. Скинув пальто, начали выкладывать еду.

— Так вот ты где прячешься. А Джессика тебя ищет, — говорил Микаил, нарезая пирог, только что испеченный его женой. — Приехала в отель и звонила из гостевого офиса.

Алекси вздохнул и не ответил. Попробуй заинтересоваться: издевательств не оберешься. Притворившись, что не слушает, он взялся за пирог.

— С домом дела подвигаются. Большую часть крыши я уже укрепил; как улучшится погода, можно крыть.

— Может, лучше дранкой. Дом не совсем в стиле ранчо, но слишком расползся, чтобы быть фасона «солонкой». Дранку можно сделать здесь, — заметил практичный Микаил.

— А ванная ей понравилась? Для женщин главное — это ванная и кухня, — заявил практичный Ярэк.

Алекси вспомнил, как Джессика отмокала в пузырьках: голова на свернутом полотенце, глаза закрыты — признак удовольствия. А ему доставляло удовольствие просто смотреть на нее.

— Понравилась, — сказал он, откладывая пирог в сторону.

— Жена так мне и сказала, — подтвердил Микаил. — Они с Джессикой поболтали немного.

«Опять дразнятся», — решил Алекси. Потом любопытство взяло верх. Но все же свое волнение он старался скрывать.

— И что она сказала, Майк?

— Ты же знаешь, что я не люблю этого сокращения. — Микаил пожал плечами и ответил неопределенно: — Обычная женская болтовня.

— Типа чего, например? — Тут Алекси заметил хитрые улыбки, которыми обменялись его братцы. — Кончайте, — угрожающе сказал он. — Я про вас обоих кое-что знаю, кузены, и ваши супруги тоже хотели бы это знать.

Фадей обошел стол кругом.

— Хорош. Чисто сделано и крепко. Женщине понравится.

— Джессика повезла продукты и лекарство миссис Малони. Похоже, занята по уши. Райану пришлось помочь ей завести старый фургон, который она взяла у Виллоу. Она еще спросила его, как в Амоте с транспортом для стариков и калек.

— Обычно им помогают соседи, а Виллоу, кажется, заботится о тех, кому помочь некому. — Алекси положил масло на толстый, еще теплый ломоть хлеба. — Джессику здесь ничего не держит…

Дверь отворилась, и вошла Джессика. На голове поношенный вязаный шарф, сама вымазана грязью. С силой захлопнула дверь и грозно прищурилась на Алекси.

— Степанов, я тебя обыскалась…

— Которого? — уточнил Ярэк, сдерживая улыбку.

— Пахнет едой. — Джессика принюхалась.

Фадей поставил на верстак судок с гуляшом.

— А мне дадут?

Микаил принялся со всей галантностью раздевать и усаживать ее, Ярэк расставлял кушанья на двери, лежащей на козлах и служившей вместо стола. Алекси прислонился к верстаку и скрестил руки. Он чувствовал себя неуверенным и уязвимым, и это ему не нравилось.

Ее дорогой свитер с длинными рукавами скрывался под футболкой кустарного крашения, на шее висели местные кустарные бусы. Виллоу говорила, что Джессика знает, как ее провели, и наверняка устроит ему допрос. Вот и решай теперь: либо признаться, что поведение Виллоу показалось ему подозрительным, либо это отрицать.

Как только Джессика накинулась на поставленную перед ней еду, Ярэк жестом пригласил Алекси занять место с ней рядом.

Алекси свирепо покосился на него. Нечего устраивать тут театр.

— И как провела день? — он постарался задать этот вопрос с максимальным безразличием.

Останешься здесь, со мной?

Намазав маслом теплый хлеб, он положил его на ее тарелку.

— Ты ела сегодня?

— Не было времени, — ответила она с набитым ртом.