Размотав с ее шеи длинный шарф, он притронулся к одной из ее косичек.

— Новая прическа.

— Миссис Олаф показала мне, как она заплетает волосы своей дочери. Я сказала ей, что мне маленькой заплетали волосы, ну, и она… Это французский способ. Очень тугой, я, наверно, стала косоглазая. У меня не было времени расплестись. — Она продолжала жевать. — Как вкусно!

Алекси стащил резинку с одной косички и принялся освобождать волосы Джессики из плена.

— Действительно, очень туго, — сказал Алекси. На самом деле он хотел просто подержаться за нее, и остальные, конечно же, это понимали.

— Надо идти, — резко заявил Микаил, как будто движение Алекси напомнило ему о неотложном деле. — Джессика, вы не хотите, чтобы у вас в комнатах подтопили? В отеле это сделают. Может, приготовить камин?

В мастерской наступило молчание. Джессика беспомощно посмотрела на Алекси.

— У меня не было времени подумать… можно бы…

В это мгновение Алекси понял то, что мучительно желал знать весь день. Джессика хочет быть с ним.

— Я отвезу ее домой, — спокойно объявил он.

Фадей хлопнул в ладоши и, под руку с Ярэком, исполнил короткий танец с притопыванием.

— Это хорошо. Я прямо счастлив. Вези ее домой, мальчик.

— Па, — вполголоса остерег его Микаил, когда Джессика опустила голову, стараясь скрыть румянец.

— Я радуюсь за брата Виктора, не за себя, — твердо заявил Фадей. — Да, я тоже рад. Ну и что?

— Не беспокойся, па. Еще недели две, и следующий внук тебе будет. Ма говорит, Элли уже вьет гнездышко.

Озабоченный Фадей молитвенно приподнял руки.

— Но мой брат… У него до сих пор нет маленьких.

— Дядя, — предупреждающе произнес Алекси.

Джессика все еще не поднимала глаз, и Алекси не удержался: провел пальцем по горячей щеке, наслаждаясь тем, как она слегка вздрогнула.

— Устала?

— Страшно. У меня для тебя сюрприз.

— Жду с нетерпением.

Наконец наевшаяся, Джессика зевнула, а когда Алекси кончил расплетать другую косичку, она уже клевала носом, слегка покачиваясь в сторону Алекси. Все его беспокойство растворилось в чувстве тихой нежности к ней. Подняв ее со стула и завернув в пальто, он обвязал ей голову шарфом и повел к двери.

Проснулась она в постели Алекси. Одна. Греясь в одеялах, вдыхала оставшийся от него запах. Провела рукой по его подушке, вспоминая, как он внес ее в дом. Она зашаталась и навалилась на него, когда он поставил ее на ноги. Алекси хохотнул ей в щеку — низкий, богатый обертонами звук.

— Денек у тебя был, похоже, не легкий.

— Мне пришлось толкать машину Виллоу, чтобы она завелась. Потом я заехала в мастерскую, чтобы там сменили аккумулятор. Потом везла внучку, оставленную со стариками, ее рвало — ничего приятного. Гонялась за козой. Съехала вниз на пятой точке.

— Но козу хоть поймали?

— Да.

Снаружи доносились завывания ветра. Джессике это не мешало — впервые в жизни она чувствовала себя так уютно. Она пришла домой. Здесь ее место. С ее мужчиной.

Никогда еще с ней такого не было. Любовь, безопасность. В детстве она никогда не знала, чего ждать, и никому не была, в сущности, нужна. Первый брак — двое незрелых людей. Второй брак: уже больной, Роберт сам нуждался в защите — от собственного сына, его жадности и жестокости. И Джессика боролась за него.

Потянувшись, она вздохнула от удовольствия. Скоро она скажет Алекси, что она сделала.

И спросит наконец, знал ли он о спектакле, разыгранном Виллоу.

Простыни холодные, Алекси не согрел их своим телом. В ванной негромко плещет вода. Она потянулась за своими часами, лежащими на столе около кровати. Два пополуночи. Странное время, чтобы принимать ванну. И Алекси больше похож на человека, который предпочел бы душ.

Она медленно поднялась, расправила плечи. Все тело ныло — от тяжелого дня. Груди необычно чувствительны, все тело помнит прошедшую ночь.

Он раздел ее полностью и явно имел планы насчет того, что делать, уложив ее в постель, — но отложил их из-за ее усталости.

Но теперь она отдохнула, и перспектива навестить Алекси в этой здоровенной ванне была весьма привлекательна. Джессике еще не случалось давать волю своей чувственности. Теперь она проснулась, и вместе с ней проснулся инстинкт охотницы. Такого интересного мужчину непременно надо соблазнять. Она поглядела в висевшее на стене зеркало и нахмурилась. Тугие косички оставили в ее волосах мелкие волны. Она попробовала пальцами расчесать их. Но это ее нового вида — вида женщины, которую по-настоящему полюбили, — уже не изменит. Ее поразила собственная только что народившаяся мягкость, женственность. В зеркало смотрелась женщина, действительно выяснившая, что ей нужно.