Эмилия вздохнула, отложила шитье и встала рядом с Глорией.

— Я разделяю твои взгляды, но как ты можешь и дальше помогать ему ухаживать за ней при таких обстоятельствах? Ты считаешь это честным?

— Нет, — призналась Глория. — Но не знаю, как выбраться из такой ситуации. Я же согласилась помочь ему. Если сейчас откажусь, он сразу поймет, что у меня есть для того причины.

— Так что ты будешь, делать?

Глория задумалась на мгновение:

— Думаю, его сестра найдет выход из сложившегося положения.

— А теперь, Глория, задержи дыхание, пока я затяну шнурки. Не гримасничай. — Энн рассмеялась, туго затягивая корсет. Затем натянула прелестное лавандового цвета шелковое платье на голову девушки. Когда целые ярды материи соскользнули вниз, она одернула платье на стройной фигуре Глории и поправила сзади турнюр. — Ну вот. Что скажешь?

Глянув в зеркало, Глория едва не задохнулась, увидев низко вырезанное декольте, обнажавшее добрую часть ее груди. В корсете у нее была просто осиная талия, а турнюр придал очарования ее формам.

— Ну, не могу же я… оно слишком, слишком…

— Последний крик моды, — подчеркнула Энн, оглаживая ткань. — Немного смелое, конечно. На Сьюзен тоже будет нечто похожее, но если ты не хочешь…

— Хочу, — мрачно воскликнула Глория, представив себе Сьюзен одетой, словно сказочная принцесса. У нее изменилось лицо, когда она подумала о заказах на открытки, и с озабоченным видом она повернулась к сестре Джонатана. — Почему, ты думаешь, она так поступает? Изображает верность твоему брату, а сама встречается с другими мужчинами?

— Вероятно, все еще выбирает свою жертву. — Энн пожала плечами, вкалывая еще одну булавку в турнюр. — Другие ее поклонники — люди не менее состоятельные и именитые. Если ни один из них не сделает ей предложения у нее останется Джонатан.

Глория вздрогнула. Трудно вообразить, что кто-то действует столь расчетливо по отношению к такому человеку, как Джонатан. Она снова посмотрела на свое отражение в зеркале.

— Ты уверена, что в таком наряде можно появиться у Барнеров?

— Он просто прелестный, — заверила Энн. — Послушай, ты сказала Джонатану о цветах?

Глория кивнула в замешательстве.

— Да, но маргаритки вполне подходят для подарка. А я думала, ты хочешь добиться, чтобы ухаживание Джонатана было неудачным.

Энн хихикнула, потом изобразила серьёзную мину, принялась за прическу Глории.

— Конечно, годятся, если только не вынуждают человека чихать. Но Джонатану это неизвестно.

— А ведь верно, как я забыла об этом. — У Глории даже дыхание перехватило.

— Конечно же! Она только взглянет на этот букет и, я уверена, покажет себя в истинном свете. — Энн довольно улыбнулась. А ты написала стихи?

Глория развернула листок бумаги и протянула его сестре Джонатана.

— Я все сделала так, как ты советовала. Ты действительно считаешь, что мы должны поступить именно так? Я слышала, Сьюзен весьма чувствительна насчет своих ног.

Рот Энн презрительно скривился.

— Можно сказать, что ноги — самая заметная ее характеристика. Разумеется, мы должны действовать именно так. Джонатану просто необходимо видеть ее такой, какая она есть. Иначе он женится на ней. Ты не показывала еще это послание Джонатану?

Глория покачала головой, и Энн кивнула:

— Отлично. Лучше всего отдать его на приеме. Смотри не забудь. Ну вот, готово. — Коснувшись в последний раз темных локонов Глории, она повернула ее к зеркалу, удовлетворенно улыбнувшись, видя неподдельное удивление молодой женщины. — Как тебе это нравится?

— Я выгляжу… просто замечательно. — Глория с изумлением уставилась в зеркало.

И вправду: зачесанные наверх каштановые волосы выглядели великолепно. Локоны блестели в утреннем свете, подчеркивая ее высокие скулы и прелестный рот. Без очков ее глаза стали вдруг гораздо выразительнее и казались такими же синими как у тети Джулии. Энн ущипнула ее за щечки, отчего они порозовели, потом отступила назад, восхищаясь своим мастерством.

— Ты смотришься просто прелестно. Джонатан не сможет отвести от тебя глаз. У меня предчувствие, что этот прием окажется самым лучшим из всех, на которых я побывала в последнее время.

Особняк Барнеров казался еще более роскошным, чем дома Узббов или Осборнов. Глория с изумлением разглядывала мраморные полы, высокие греческие окна, закрытые кружевными парижскими шторами, блестящую мебель розового дерева. Сверкали люстры. Шикарно одетые женщины и элегантные мужчины потягивали шампанское и ели изящные сэндвичи.