Джонатан улыбнулся и торопливо последовал за ними. Глория умела настоять на своем, когда хотела, и он не мог противодействовать ей.

Семья Манли жила в ветхом многоквартирном доме в беднейшей части района. Глория старалась скрыть свои чувства, когда увидела разбитые стекла в окнах, протекающую крышу, пахнущий сточной канавой туалет и шуршащих в углах крыс… Здесь не могло быть денег на лекарства, постельное белье и прочие вещи первой необходимости.

Мэри Манли лежала раскрасневшаяся, потная на постели, слишком слабая от болезни, чтобы ухаживать за своей семьей. Глория огляделась и увидела детей — бледных, задыхающихся, понимающих, что они могут не поправиться. Приходили и уходили соседи, шептались, пытались помочь хоть чем-нибудь.

Самая маленькая — Молли — тихо лежала на старом диванчике, под ее голову было подложено свернутое отцовское пальто. Черные волосы обрамляли лицо, схожее в своей красоте с фарфоровой куклой, а ее пронзительно синие глаза была серьезны, как у взрослого. Сжимая старую тряпичную куклу, она едва слышно плакала, пока Джонатан осматривал других детей.

— Так-так, моя маленькая подружка. — У Глории сжалось горло, когда Джонатан склонился над девочкой. — Мне сказали, что ты приболела. Это правда?

Молли кивнула, еще крепче прижав куклу к себе.

— Мой па…

— Он в больнице. Мы хорошо заботимся о нем. А ты, как давно ты заболела?

Джонатан внимательно слушал, пока девочка рассказывала еле слышным шепотом историю своей болезни. У Глории разрывалось сердце, и она невольно зажмурилась, выслушивая симптомы. Ну не может же Бог допустить такое, не может он забрать ребенка, который не успел еще пожить. Взглянув на Молли, Глория подумала о том, как несправедливо, что девочка так никогда и не закончит школу, никогда не выйдет замуж и не родит собственных детей.

Сдерживая слезы, она передала Джонатану саквояж и ждала, пока он внимательно осматривал девочку, не переставая разговаривать с ней. Закончив, он закутал ее в пальто и влил ложку лекарства ей в рот. Через несколько минут Молли уже мирно спала, а Джонатан повернул свое бледное лицо к Глории.

— Она…

— Пока не знаю. — С печальным видом он провел рукой по своим волосам. — Есть небольшой шанс, что у нее вирусное заболевание, но черт побери! Посмотри на эту комнату! Нельзя так жить!

— Ясное дело. — Глория обняла его, стараясь утешить и одновременно почувствовать его близость. — Ты не можешь сделать все на свете.

— Я дал ей снотворного. Ненавижу! Знать, что можешь лишь чуть-чуть облегчить их страдание. Я даже не знаю, наступит ли у нее кризис до утра. Сегодня я уже ничего не могу сделать.

Глория подавила приступ душевной боли, видя, как девочка, зарывшись в пальто, спит, похожая на спящую красавицу. Молча они вышли. Ее руки покрылись цыпками от горячей воды. Она не могла удержаться от сравнения образа жизни семьи Джона Манли и своего. И возблагодарила Бога за то, что он дал ей талант, позволяющий зарабатывать на жизнь. Большинство людей не были так удачливы.

На улице моросящий дождик затенял уличные фонари. Джонатан повернул к ней лицо, искаженное сильной болью.

— Пожалуйста, — прошептал он, когда она взяла его за руку. — Я знаю, что не имею прав просить тебя об этом, но не побудешь ли ты со мной еще немного? Я просто не могу сейчас идти домой.

Глория кивнула, едва сдерживая слезы. Она готова была сделать для него все, что угодно, особенно сейчас.

— Пойдем в мастерскую. Тетя Джулия и тетя Эмилия сегодня останутся у подруги и не вернутся до утра. Мы будем одни и сможем спокойно поговорить.

Он крепче сжал ее руку и подсадил в пролетку, обращаясь с ней так, словно она была сделана из тонкого фарфора. Прошла целая вечность, прежде чем они доехали до ее улицы. Узкая улочка с аккуратными кирпичными домиками с зелеными ставнями и белыми каменными ступенями казалась совсем иным миром по сравнению с многоквартирными трущобами. Войдя в дом, Глория зажгла лампы.

— Пожалуйста. — Он подошел к ней, обнял ее и крепко прижал к себе. — Я просто хочу обнять тебя. Хочу почувствовать…

Она понимала, что он хочет сказать. У нее сжалось сердце. Но она, повернувшись к нему, обняла руками его талию. Это было не по правилам, он не принадлежал ей, но он нуждался в ней сегодня так же, как она нуждалась в нем всегда. Боль была нестерпимой, слишком опустошающей, чтобы не обращать на нее внимания.

Но когда его губы прикоснулись к ее, Глория вздохнула, приоткрыла рот и ответила на его поцелуй. Джонатан застонал, раздираемый сладкой мукой желания и конфликтом в своей душе. Задыхаясь, он притянул ее ближе к себе в стремлении почувствовать тепло ее тела, охваченный никогда еще не испытанной страстью.