– Что происходит? – спросил он, обращаясь ко всем четверым мужчинам, находившимся в кабинете, – как это могло случиться? Пусть даже это несчастный случай. Но он прилетел в Москву только вчера, а сегодня он случайно упал. Я не могу принять их версию. Это не несчастный случай, и я надеюсь, что вы все понимаете, насколько серьезные обвинения я могу предъявить всем присутствующим.

Он поднялся, явно не справляясь со своим волнением.

– Погибший звонил мне несколько раз и все время убеждал, что неизвестный человек воспользовался кредитной карточкой Паушкина, чтобы заказать ему номер в отеле, и нарочно отправил его туда. Я посоветовал Файзулину не заниматься такими глупостями, но сам решил встретиться с ним, когда он вернется. А сегодня я узнаю, что он свалился с пятого этажа. Разумеется, случайно. Что происходит в вашем банке, Иосиф Яковлевич, я могу узнать?

– Я сам ничего не понимаю, – ответил Гельдфельд, – мне казалось, что в нашем банке я контролирую ситуацию и знаю о каждом из наших сотрудников. Оказывается, я ошибался. Он записался ко мне на прием. Сегодня на пять часов вечера, но мы не успели с ним встретиться.

Остальные молчали. Почему они молчат, тревожно подумал Дронго, глядя на обоих вице-президентов, сидевших за столом. Это трусость или нежелание выносить «сор из избы»? Почему они молчат? Почему не рассказывают, что сегодня утром Файзулин заходил и к ним?

– Я с ним разговаривал, – объявил он следователю.

И увидел повернувшиеся к нему лица.

– Вы что-то хотите нам сообщить? – спросил Катусев.

– Да. Он был уверен, что убийство Алексея Паушкина было спланировано кем-то посторонним. У него были факты, что кто-то третий намеренно пытался поссорить Паушкина с Абасовым. И нарочно заказал номер в отеле, отправив туда сначала Паушкина, а затем Абасова.

– Откуда ему было это известно? – нахмурился Катусев.

– Ему об этом сказал сам Паушкин. Перед тем как поехать в отель.

– А доказательства? Я все проверял. Номер был заказан на кредитную карточку Паушкина. Кто мог узнать сразу шестнадцать цифр с его кредитки «Мастеркард»?

– Очевидно, кто-то узнал. И заказал номер на карточку Паушкина.

– Почему тогда он не отменил заказ, а поехал в номер? Если кто-то чужой воспользовался его кредитной карточкой.

– Не знаю. Судя по всему, его просто обманули.

– Я не могу оперировать такими фактами. У меня должны быть конкретные доказательства. Или конкретные факты.

– Его убили, – сообщил Дронго, – надеюсь, вы понимаете, что его убили.

– Не будьте столь категоричны, – вмешался Иосиф Яковлевич, – в нашем банке надежная служба безопасности. Сюда не мог войти посторонний.

– Посторонний его не убивал, – возразил Дронго, – это сделал кто-то из ваших сотрудников.

– Выбирайте выражения, – посоветовал Гельдфельд, – здесь солидный банк, а не притон для бандитов.

– Подождите, – попросил Катусев. Он был не просто следователем, который работал уже больше восьми лет. Его отец и дядя тоже работали в системе прокуратуры, и поэтому он мог считать себя потомственным сыщиком. Катусев понимал, что подобная смерть Файзулина не могла быть случайной. И это волновало его более всех остальных. Ведь он собирался триумфально завершить расследование дела, отправив его на подписание обвинительного заключения и передав в суд.

– Почему вы считаете, что убийца находится в банке? – уточнил следователь.

– Радик Файзулин прилетел вчера в Москву и сегодня уже успел побывать на приеме у двоих вице-президентов, – пояснил Дронго, стараясь не смотреть в сторону Ребрина и Лочмеиса, – при этом оба высокопоставленных сотрудника банка не захотели с ним серьезно разговаривать. Ребрин даже не стал его слушать, а Лочмеис посоветовал ему писать фантастические романы.

– Какой он ловкий, – не выдержал Ребрин, – успел даже вам все рассказать. Когда только он успел.

– Когда пошел на пятый этаж, – ответил Дронго, – итак, два человека уже знали о его секрете. Или могли узнать. Он успел рассказать обо всем и начальнику отдела Орочко, который поднялся на пятый этаж после обеда. Уже трое. И еще программисты, которые были в его комнате. Он им тоже мог сообщить о своей тайне. Об этой кредитной карточке, которой воспользовался кто-то чужой.

– Я знаю еще одного человека, который узнал обо всем до его гибели, – вмешался Ребрин, – это вы, господин Дронго.

– Верно. Но только с одной поправкой. Я пришел сюда впервые и впервые увидел Радика Файзулина за несколько минут до его смерти. Вряд ли у меня могло появиться желание столкнуть его с лестницы за столь короткое время. А если серьезно, то я более чем убежден, что оба преступления так или иначе связаны друг с другом. Кому-то очень нужно было, чтобы Радик замолчал и не встречался ни с президентом банка, ни с прокурором. Кто-то боялся его показаний.

– Что вы предлагаете? – спросил Гельдфельд.