— Если вопрос поставлен ребром, мне скрывать нечего. Но, прежде чем расколоться, хочу сказать об одной детали, бросившейся мне в глаза при обыске.

— Выкладывайте эту деталь!

— Деталь, извините, очень деликатная…

Ковачев извлек из досье конверт со снимками Эдлайн Мелвилл и, как фокусник, разбросал их по столу. Большинство фотографий запечатлели ее во весь рост — как она одна или с Маклоренсом фланируют по курорту, как сидят в ресторане, как нашли ее мертвой в постели, и последний снимок — тело на оцинкованном столе в морге.

— Посмотрите внимательно. Что больше всего производит впечатление?

Марков некоторое время придирчиво разглядывал фото — так ищут скрытые дефекты в картине, — но сказал только:

— Обворожительная мадам… была.

— Зачем, по-вашему, неизвестный проник в ее номер?

— Мы же договорились: чтобы убить.

— Только ли для этого?

— Разумеется, убийство могло быть не единственной целью. Он мог и взять что-либо. Прочтя письмо, вы думаете, что бриллианты.

— Это очевидно. Морти выразился вполне определенно: бриллианты у Маман, а он их охраняет. С двумя пистолетами. И если мы при тщательном обыске ничего не обнаружили, значит, неизвестный их забрал. Притом они были спрятаны — не по частям, а в одном месте.

— В каком же месте, скажите?

— Вы осматривали труп?

— Конечно.

— Но не в морге, верно? Там у Маман был достаточно скромный бюст. А взгляните на другие снимки. Любая красотка из порнографических журнальчиков ей позавидует!

— Так… так… — Марков задумался. — Ведь верно! Такие приспособления делают на Западе. Кто знает — может, и у нас… Постойте! Значит, для нас, профанов, она была просто… скажем, щедро одаренной от природы. Но люди, знавшие ее раньше, легко могли заметить внезапное изменение прекрасных форм. И сделать соответствующие выводы.

— Эти выводы могли сделать и те, кто имел возможность лицезреть ее не только на улице, но и в постели.

— Намекаете на Ларри?

Да, он имел в виду О'Коннора, который крутился около мадам Мелвилл и, вероятно, не упустил возможности лицезреть ее в постели. А поскольку с самого своего появления здесь он прилип к Маклоренсу и Мелвилл, которые владели бриллиантами Бонифацио, то это могло значить, что он достаточно осведомлен и сделал соответствующие выводы, а может быть, и действия предпринял… Все было и логично, и правдоподобно. Вопрос заключался в том, не слишком ли наивно поступила мадам, упрятав бриллианты в переменной геометрии бюста. Ведь сразу могло броситься в глаза, где собака зарыта, как любил выражаться генерал. А это означало: и тайник, и шифр были предназначены для легкого распознавания. Но кому предназначалась эта легкость? Зачем?

Ковачев не рискнул поделиться этими мыслями с генералом. В происходящем спектакле было нечто опереточное, как и во всех этих Морти, Коко, Макаронинах и прочих компаньонах дона Бонифацио. Опереточное, если бы не трупы…

— И на Ларри намекаю, — продолжал Ковачев. — И на всех, кто заметил разницу в параметрах бюста. Нам же остается констатировать, что в Болгарию были доставлены какие-то бриллианты…

— Стоп! — воскликнул Марков. — Не покоились ли бриллианты в черном чемодане Пешо, а Маман продолжала демонстрировать большой бюст просто для маскировки? А неизвестный убил ее, ничего не подозревая?

— Смысла не вижу, но и такое можно предположить. — Ковачев кивнул. — Бриллианты для меня еще нечто мифическое, а трупы вполне реальны. Можно строить версии, гадая, почему убита мадам Мелвилл, но как криминалисты мы должны разрабатывать более важный вопрос: кто убийца? Вы знаете результаты вскрытия: смерть наступила от коронастена — вещества, обладающего свойством при внутривенном вливании вызывать инфаркт со смертельным исходом. А вскрытая ампула, найденная в постели, из-под морфия. И в самом шприце остатки морфия, а не коронастена.

— Но мадам была морфинисткой. В ее чемодане найдены ампулы с морфием, на левой руке — следы уколов.

— Однако экспертиза показала, что в ее организм последние сутки перед смертью морфий не вводился. Инфаркт был вызван коронастеном.

— Ясно, ясно, все это я знаю. Убийца или сам впрыснул ей коронастен, или ловко подменил ампулу, чтобы Маман себя убила, а после смерти — новая подмена: появляются следы только морфия. Это для нас: морфинистка делает очередной укол, но сердце не выдерживает — она умирает. Убийца берет то, что ему нужно, ловко прилаживает ключ изнутри, а дверь запирает своим ключом.

— Все та же недооценка нас как профессионалов… — задумчиво протянул Ковачев. — Судя по всему, «там» нас считают недотепами. И Бонифацио, и даже Морти. «Здешние легавые» — это ведь мы с вами, товарищ генерал, — «не получают навара от таких делишек».

— Пускай недооценивают — лично мне это нравится. Но не будем забывать, что, в сущности, Морти прав. С тех пор как мы начали это дельце, никакой опасности для них не возникло.

— А нельзя ли допустить, что бриллианты — некая диверсия с их стороны, какой-то ход, чтобы ввести нас в заблуждение?