Лиззи отвела взгляд, сосредоточившись на застегивании ремня безопасности.

— Джеймс, это ведь ты сказал, что идея плохая.

— Ты тоже говорила это. И мы оба правы. Это на самом деле глупо. — Он приподнял ее лицо за подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза и не давая возможности уйти от разговора. — Но в то же время невозможно игнорировать происходящее между нами.

Его прикосновения одновременно успокаивали и будоражили оголенные нервы Лиззи.

— Итак, — тихо произнес Джеймс, — давай поговорим о личном.

— Ты думаешь, сейчас подходящее время и место?

— Почему нет? — Блеск в глазах Джеймса свидетельствовал о том, что он наслаждается происходящим. — У нас есть несколько часов впереди, которые нам нужно чем-то заполнить. Чем же еще ты предлагаешь заняться?

Они смотрели друг на друга, и в темной глубине его глаз Лиззи увидела отражение своих самых смелых фантазий о близости, вздохах и стонах, о голой страсти и вскриках наслаждения. Она не выдержала и первая прервала молчаливый диалог, закрыв глаза, будто готовясь к взлету.

Лиззи открыла глаза и перевела дыхание только тогда, когда самолет набрал высоту. И только тогда ответила:

— Можно и поговорить.

Джеймс хмыкнул, но Лиззи не разделила его веселого настроения. Если он сам предложил поговорить о личном, может быть, ей удастся прояснить для себя несколько моментов.

— Ты когда-нибудь веселился по-настоящему, Джеймс?

Джеймс как-то сразу успокоился и положил свою руку поверх ее. Лиззи пришлось напрячься, чтобы сосредоточить внимание на его словах, а не позволять своему сознанию растечься под воздействием их физического контакта.

— Что ты имеешь в виду? — В его голосе слышалось удивление.

— О тебе никогда не пишет желтая пресса, хотя твоя семья очень известна в Сиднее. Почти как моя на Аристо. Ты не выглядишь человеком, умеющим и любящим повеселиться.

— А каким я выгляжу?

Лиззи задумалась на мгновение, подбирая слово.

— Напряженным.

Часто задумчивым, добавила она мысленно. Иногда она замечала отрешенное выражение на его лице, как будто он полностью погружен в себя и думает о чем-то серьезном и не слишком приятном.

О работе? О женщине? Лиззи очень хотелось это узнать.

— Поверь, принцесса, я знаю, что значит хорошо развлечься. — Голос Джеймса был низким, бархатистым, с чуть насмешливыми интонациями. А взгляд явно дал понять, о каком развлечении он думает в эту минуту. — Просто я предпочитаю, чтобы моя личная жизнь оставалась сугубо личной.

Именно за это злились на нее братья. Как все было хорошо и дружно, пока ее имя не замелькало в прессе, и тогда вся семья ополчилась против нее.

— Но ведь нельзя же верить всему, что пишут!

Лицо Джеймса помрачнело, и на нем появилось то самое озабоченное, отстраненное выражение.

— Почему же? Одно время я напрасно сомневался в правдивости некоторых не слишком пристойных подробностей.

А потом Джеймс вдруг нагнулся к ее уху и спросил тихим, страшным голосом:

— А правда, что ты обычно не надеваешь белье под свои обтягивающие платья?

Лиззи не смогла удержаться от смеха, к ней вернулось хорошее настроение и желание пофлиртовать.

— Точно об этом знаю только я. — Она не удержалась и бросила ему вызов. — Похоже, тебе тоже хочется знать наверняка.

— Я даже готов держать пари.

— Я не из тех женщин, на кого делают ставки.

— Умница. На твоем месте я бы тоже этого не допускал. — Джеймс насмешливо улыбнулся. — Тем более какой дурак станет спорить, если имеется полная уверенность?

— Ты слишком самоуверен. — Лиззи не сразу нашлась с ответом.

— Да, — без ложной скромности признал Джеймс. — А хочешь знать почему?

Он поднял руку, захватил прядь ее волос и легонько потянул, вынуждая Лиззи повернуть к нему лицо. Не стоило этого делать — она мгновенно попала под гипноз его взгляда.

— Вот поэтому.

Он выпустил волосы, но его рука осталась лежать на ее затылке. Потом его пальцы скользнули по ее щеке, очертили контур скул. Каждое его прикосновение было исполнено чувственного искушения, как будто маленькие фейерверки вспыхивали там, где пальцы Джеймса касались ее кожи. Но больше всего жаждали внимания ее губы. Если она приоткроет их немного... просто, чтобы дышать... только для этого... Мелкие морщинки вокруг глаз Джеймса стали чуть глубже, он все понял. А потом ответил — его палец скользнул по ее подбородку, обвел контур губ, потом коснулся их самих. Они были сухими, жаждущими, и утолить жажду мог только его поцелуй.