Хлоя, широкими зигзагами протекающая через этот участок огромной степи, определяла всю тактику воюющих городов. Кто владеет рекой - тот владеет и степью, это понимали все Повелители несмотря на то, что смертоносцы относятся к водоемам с отвращением. Чужая стихия, полная неподвластной для них жизни, отталкивала пауков.

Совсем не то люди. Несмотря на то, что Хлоя изобиловала самыми удивительными чудовищами, часто изрыгая из себя что-нибудь новое, особенно ужасное, двуногие союзники смертоносцев относились к реке как к кормилице. Они ловили рыбу и насекомых, били в норах стрекоз, даже плавали по воде на деревянных судах. И самое главное - они торговали.

Все железо поступало в города по реке, с юга, причем туда доставлялось тоже по реке, она называлась Парла и протекала западнее. Заветные рудники располагались где-то на севере, туда Повелители степных городов только мечтали когда-нибудь добраться. Не будет железа - ослабнет сила человеческого войска, что грозит катастрофой и армии смертоносцев. То же самое, хотя и в меньшей степени, относилось к тканям, мехам, украшениям и прочим мелочам, почему-то необходимым людям.

Война на берегах Хлои велась постоянно, а если столкновения и переходили куда-то вглубь степи, то целью боевых действий все равно являлась река. Чем длиннее контролируемый участок, тем богаче и сильнее город. В настоящее время, как Олаф знал совершенно точно, Чивья владел целыми тремя кусками извилистой реки, и Повелитель освободил от налога речников, согласных перейти под его руку. Их, отчаянных голов, не хватало, а подданство они выбирали себе сами, это по традиции не считалось предательством.

Почему же стрекоза принесла сюда чивийского сотника? На секунду он предположил, что летучий народ заключил союз с кем-то из Повелителей, но тут же отбросил эту мысль. Сразу после верности Повелителю смертоносцы свято чтут верность своему виду. Пауки никогда не поддержат жуков в войне с другим городом, не говоря уже о том, чтобы признать право людей на независимое поселение. Стрекозы уже объявлены врагами вида, пусть об этом и мало кто знает, союз невозможен.

Но невозможно и предположить, что летучий народ основал здесь, на берегу Хлои, собственное поселение. На это просто не было времени, ведь требовалось провести войну, да не одну. Чивья был бы уже сожжен, а население перебито… Теряясь в догадках, сотник, пошатываясь, подошел к высокому обрыву и оглядел реку.

Внизу как всегда кишела жизнь. Тысячи насекомых сновали по воде и над водой, охотились друг на друга. На берегах сновали группки падальщиков, огромный рак, иначе называемый речным скорпионом, наполовину высунулся из реки и жадно всасывал в себя осоку, одновременно состригая ее в воду клешнями. Даже две лодки с множеством толстых весел, торчащих из боков, виднелись вдалеке, но уже скрывались за поворотом.

Отметив про себя, что ни за что не согласился бы плавать по такой реке, Олаф поправил кинжал и уже с раздражением огляделся. Может быть, стрекоза его просто спасла, совершенно бескорыстно? Может быть, она даже влюбилась в него? Но в небе сотник насчитал еще пять существ, одно из них явно приближалось. Подбежав к ближайшему кусту, чивиец присел за ним, хотя прекрасно знал, что выглядит это смешно. Стрекозу не обманешь чахлыми веточками.

Но боялся Олаф напрасно: насекомое, оказавшееся вблизи таким же огромным как и первая знакомая сотника, село на самом берегу, а потом аккуратно сползло вниз. Как только тварь исчезла, чивиец под бежал к обрыву, перегнулся, насколько позволяла смелость, и увидел, что высокий откос сплошь изрыт норами, напоминая муравейник.

–  Вот это штука!
– восхитился он, обнаружив невозможное.
– Город! Город стрекоз!

Несомненно, это был именно город. Многие выходы соединялись слепленными из глины балкончиками, явно облегчавшими переходы. Время от времени внизу кто-то мелькал, показываясь на минуту, видимо, обитатели. Из нескольких нор вниз сыпался грунт.

–  Ты сообразительный!

Прежде чем Олаф обернулся, на его лице расцвела широкая улыбка, чем-то напоминающая любимую гримасу Настас. При этом сотник чуть растопырил руки и расставил ноги. Перед чивийцем, всего в десятке шагов, стоял человек с короткой черной бородой и глубоко посаженными глазами, в руках он держал копье. Несколько мгновений люди улыбались друг другу.

–  Ты откуда здесь появился?
– наконец спросил Олаф, забавно покачивая головой на вытянутой вперед шее.
– Я-то? Живу здесь. Меня зовут Барук.
– Ты речник, да?

–  Нет, - Барук отмахнулся.
– Боюсь по воде плавать. Но я представился, а тебя как зовут?

–  Олаф, - сотник предпочитал называться своим настоящим именем, оно ему нравилось.
– А кто ты тогда такой? Почему тут живешь? У реки не живут.

–  Почему это у реки не живут? Хлоя - хорошая речка, воздух здесь чистый, ручьи мелкие есть. Вот и живу… - Барук приблизился, небрежно перехватив копье двумя руками.
– Давай, парень, рассказывай о себе. Кто, откуда, чем занимался.

–  Я из Трофиса, - начал врать Олаф все так же глупо улыбаясь.
– Носильщиком работаю, возле площади живу, в новых кварталах. А потом нас с напарником погнали высоких господ на охоту сопроводить… Там у одного на заднице какая-то болезнь, не мог он верхом ехать, и в повозке не мог. И тут… Ты не поверишь, Барук! Я отошел в сторонку по делу, а тут прилетает стрекоза. Огромная!

–  Дальше можешь не рассказывать. Вот что, Олаф, я тут не один живу. Видишь, - Барук показал на степь. Из высокой травы по его жесту выросли еще четыре человека с такими же копьями.
– Сейчас ты пойдешь с нами в город стрекоз. Они его никак не называют, а мы, люди, решили назвать Хлоя-табе.

–  Странное название, - заметил Олаф.
– Вы с ними дружите, да? Со стрекозами?

–  Название обычное, табе - так всегда на юге зовут города у рек. Просто у вас здесь таких вообще нет… - задумчиво ответил Барук, вздохнул и поманил Олафа копьем.
– Пошли. Вон там вход, где эти люди стоят.