Шрифт:
– Ты давно из дому? – обратился Катков к девушке, с детским любопытством разглядывавшей одну из картинок. На ней была изображена женщина в соответствующей позе, а сзади пристроился рогатый монстр, совершая свое черное дело. Судя по выражению лица женщины, ей это очень нравилось.
– Что? – оторвалась Женька от картинки.
– Спрашиваю, давно ты отправилась на поиски брата? – сурово глядя на девушку, повторил майор.
Селезнева посмотрела на часики.
– Часа три назад, – со вздохом ответила она.
– Вместе со старшим лейтенантом вернешься домой, может, брат твой вернулся. – И он обратился к Самсону: – Тогда приведешь его в отделение.
Они покинули старый двухэтажный деревянный дом и вновь сели в машину. За линией, недалеко от центра, Чекмарев высадил их, и Виталий с Женькой пешком направились к ней домой.
– А что, убитый тоже к этой секте принадлежал? – полюбопытствовала Евгения.
– Выходит, так, – вздохнув, ответил старший лейтенант и в свою очередь спросил: – Ты зачем утром в «Людмилу» бегала?
– Как зачем? – удивилась Женя. – Мою подругу в убийстве обвиняют, а я должна сидеть сложа руки?
– Запомни! – останавливаясь и строго глядя на девушку, предупредил Самсон. – Никакой самодеятельности! За помощь спасибо, но чтоб носа твоего больше там не было.
– Ой! Насчет носа! – теперь остановилась Женька. – Забыла вам сказать. Она же меня приглашала вечером зайти.
– Кто приглашал?
– Да Люська! Я, когда уходила, она давай верещать: «Может, тебе с водилой каким-нибудь свалить пока отсюда? Приходи вечером, посидим. Может, подъедет кто…»
Самсон задумался. Неужели так важно, что Женька увидела какого-то мужика? Почему хозяйка кафе предлагает ей уехать из города? Да уж, над этим стоит подумать.
Старшего лейтенанта и Женьку встретила не на шутку встревоженная родительница. Увидев их, разрыдалась, и пришлось долго ее успокаивать. Младший Селезнев так и не появился дома.
Самсонов взял его фотографию и строго-настрого наказал Женьке не выходить из дома.
– Ты, дура ненормальная, какого хера сюда приперлась?! – зашипел на Люську Валентин.
– Валечка! Меня вызывал Каток и про тебя расспрашивал!
– Про меня?! – бармена прошиб холодный пот. – Как они обо мне узнали?
– Ну, не совсем про тебя. Сучка эта, Оторва, тебя видела. Ну, помнишь, которая утром заходила?
– Ну и что? Мало ли кто к тебе зайти может…
– Так она и вечером тебя видела. Когда ты меня на улицу позвал.
– Ну и что?! Заходил, мол, человек. Попросил ведро воды налить. Кто такой – не знаю! Ты что – врать разучилась? Или только меня на деньги раскручивать можешь?
– Валечка! Я боюсь! Каток на меня так смотрел!.. – Женщина разревелась.
«Да! Дела! Сдаст меня эта корова, – утешая женщину, размышлял про себя Валентин. – Кончать ее нужно!»
– Ты побудь пока здесь, успокойся. Только не уходи. У меня клиенты. Освобожусь, тогда и поговорим. Поняла?
Люська испуганно закивала.
– Кто-нибудь видел, как ты сюда пришла?
– Нет! Я с задней стороны, через гаражи! Что я, дура какая?
«А кто ты еще?» – усмехнулся про себя бармен, а вслух сказал:
– Молодец. Не волнуйся, все будет хорошо. Менты просто нервы треплют. Может, бабок под шумок с тебя состричь хотят, – бармен ухмыльнулся. Люська тоже попробовала, но ухмылка получилась какая-то жалкая. При всем ее скудоумии ей с трудом верилось, что Каток добивается взятки.
Валентин вернулся за стойку, плотно закрыв за собой дверь подсобки. Взял бутылку «Русской» и вернулся к Люське.
– На вот, выпей, успокойся. Закуска в холодильнике. Телик включи, – говорил он, ласково глядя на перепуганную женщину. – Я тебя закрою, чтобы никто сюда не сунулся.
– А кто может сунуться? – с тревогой спросила женщина.
– Ну, мало ли, – пожал плечами бармен. – С оптовки пиво привезти должны, – бухнул он первое, что пришло в голову.
– Ага, – машинально поддакнула Люська, не сводя с него испуганных мышиных глазок.
Бармен запер за собой дверь и вернулся к стойке. Шалман был в самом разгаре, и сизый табачный дым причудливыми слоями висел в воздухе. Магнитофон выводил душещипательную руладу о чьей-то пропащей жизни. Его звуки перемешивались с монотонным гулом голосов посетителей.