А также Кузнецов, как опытный менеджер среднего звена (чего там – почти топ-менеджер!) оценил и продуманность контракта. Он представлял собой плетенье хитрых словес, которые означали на деле одно единственное: не может быть неприятности, за которую, буде она случится, несет ответственность фирма «Подводный Сфинкс» (их менеджеры почему-то произносили Сфинкес ), а не клиент или «обстоятельства непреодолимой силы».

Однако Кузнецов не боялся. Нет худшей антирекламы, чем смерть клиента. И жизнерадостный пузатый хозяин-итальянец (не coza ли nostra, кстати?) три шкуры спустит с недосмотревших черных (точнее – темно-коричневых) инструкторов-египтян. Конечно, риск под водой со стареньким раздолбанным аквалангом весьма немалый. Поэтому они и перестраховываются. Но… в чем нет риска? А значит – вперед и вниз, и не надо только быть дураком!

…Итак, Сергей припомнил преподанное. А именно, один из самых главных уроков. Морская глубина не потерпит, чтоб ты спешил . Все следует проделывать медленно… йе-йе, slowly… Ты все равно не сумеешь, друг (инструктора любили это русское слово) достичь на сколько-нибудь серьезных глубинах какой-либо цели быстро .

Сопротивление воды не позволит, а силы будут уже растрачены. А также, что гораздо важней – промотаешь воздух. А воздух представляет наиважнейшее. Он – единственное, что может быть противопоставлено во глубинах власти смертоносной воды.

Все прямо как у алхимиков, – мысленно улыбнулся тогда Сергей. Но только не в переносном, а в прямом смысле. На ум пришел Фулканелли. Вода символизировала у него бездну страсти. Тогда как воздух – сияющий, отрешенный и ясный ум. И Кузнецов даже вспомнил слова из песни группы «Аквариум» Бориса Гребенщикова «Никита Рязанский» (Русский Альбом):

Смотри, Господи, вот мы уходим на дно…

НАУЧИ НАС ДЫШАТЬ ПОД ВОДОЙ!!!

Ахмат не являлся Господом. Он вообще Его называл «Аллах» (или, точней – Алла ). Но, тем не менее, дышать под водою Кузнецова он научил. Оказывается, делать это можно было лишь одним образом. А именно – как дышит сам океан: глубоко, непрерывно и мерно.

И наиболее важно было, что непрерывно . Ибо, ведь что получится, ежели ты задержишь дыхание и начнешь, например, всплывать? В твоей груди лопнут легкие. Словно шарик, надутый у поверхности земли, но попавший, с потоком восходящего ветра, в область разреженного воздуха. Так случится, поскольку шарик не дышит. А ты дыши: дыхание непрерывно выравнивает внутреннее давление с окружающим, воздействующим извне. Поэтому и при серьезном изменении глубины с легкими у тебя все будет в полном порядке.

Дыхание поможет и еще кое в чем. При всплытии благоприятно вдыхать, каждый раз, чуть больше. Ведь в результате этого уменьшается твой удельный вес. Поэтому не требуется усилий – тебя как будто само собою влечет к поверхности.

При погружении же, напротив, следует чуть более выдыхать, каждый раз, и вообще дыхательные движения делать реже. Удельный вес возрастет и это будет облегчать спуск. Однако погруженье волнительно, и новичок начинает невольно производить частые глубокие вдохи. И застревает около поверхности – дело стопорится. Итак, чтобы стать идеальным дайвером, следует попытаться быть даосом : невозмутимым философом, отрешившимся от всего.

И Кузнецов уже почти стал таким.

Но встреча с этим сияющим шаром во глубине – таинственным, неотвратимо к себе влекущим…

Он позабыл уроки дыхания.

Почти не отдавая себе отчета – нащупал гофрированный патрубок и стравил из жилета воздух.

Жилет подводника представляет собой подобие плавательного пузыря рыбы. Чем меньше воздуха в нем, тем глубже погружается акванавт. Но требуется максимальная осторожность. Ведь человек – не рыба, и перепады давления могут его убить. Поэтому рекомендуется погружение постадийное, медленное. Последовательное привыкание к промежуточным горизонтам. Сергей же бездумно канул, как отколовшийся от скалы камень, стремительно в глубину.

Он слушал, как вырываются пузыри…

Таинственный предмет в глубине призывал и требовал принести ему что-то в жертву. И Кузнецов был готов… и вот – он прикоснулся к Нему.

И в это самое мгновение он ПОТЕРЯЛ СЕБЯ.

Оковы рассудка канули.

Почти топ-менеджер Сергей Кузнецов не был более, вообще, менеджер… и не был даже Сергей. Он стал… какою-то неописуемой песнею или сном . Частицей безостановочного и вечного, сопутствующего душе и присутствие чего иногда – невольно, и лишь как бы украдкой – фиксировало его сознание…

Он ощутил вдруг себя Садко.

Предпринимателем древности, что, переступив грань жизни и смерти, беседует с океанским Царем Глубин.

И он говорил Царю, потому что и вправду он был Садко: я есть ты. И ты, конечно, есть я. И вот, из этого следует, что бояться нечего .

Мы перестали бояться… мы стали вечностью. И это конец времен, потому что теперь никто не сумеет выкручивать никому руки, а именно вот это занятие и создает время. И что там говорить «не сумеет», когда гораздо более важно, что – не захочет?..