— Это все?

— Теперь все, — кивнул азербайджанец, и добавил небрежно, как настоящий немец. — Чус!

Иностранцы норовят сказать длинно — «ауф видер зейн», да ещё и легкий поклон изобразят, а этот повернулся резко и зашагал прочь.

Вот только недалеко он ушел.

Франц и сам торопился покинуть неприятное место, но что-то заставило его обернуться, и как раз вовремя (или наоборот не вовремя?)… Выстрел не выстрел — словно какой-то зверь хрюкнул или чавкнул из-за кустов зоопарка, и в тот же миг у парня-азербайджанца не стало головы.

Если бы потом Франц обнаружил на своем костюме прилипшие частички костной ткани или мозгов, он бы даже не удивился — расстояние-то было несерьезным, Но в том-то и дело, что ничего ему на пиджак не попало. Голова курьера словно испарилась за один миг в адском пламени. О современном оружии Швиммер знал много — увлекался этим одно время, но о таком… даже не слышал никогда.

Он не помнил, как оказался в своей машине. Он только твердил себе, что уже прямо завтра возьмет у Линдеманна расчет и улетит в родной Иллинойс. Хватит! Никаких денег ему больше не надо. Жизнь дороже. Дитмар не посвящает его почти ни во что. А вокруг уже начинают убивать людей из каких-то инопланетных бластеров. О, Боже!

Диктофон казался ему раскаленным угольным брикетом, вынутым из камина. Сильнее всего на свете хотелось избавиться от вставленной внутрь кассеты и никогда, никогда не знать перевода на английский или немецкий этих чертовых фраз, произнесенных человеком за несколько секунд до собственной смерти.

Вон там, совсем близко дышит прохладой огромный и тихий Измайловский парк, как говорится, первый в Европе, второй в мире. Хороший парк, действительно, легкие мегаполиса. Но здесь, на продуктовом рынке в летний день шумно, жарко и суетно. И все тебя толкают, и надо терпеть, потому что толкают беззлобно, вынужденно, вот только за карманами следить строго необходимо. Базар он и есть базар, как его не назови — раздолье для кидал и щипачей.

Игорь Пинягин по кличке Пиндрик никогда не любил рынков, ни скромных колхозных времен развитого социализма, ни сказочно красивых восточных с изобилием всяческой экзотики — в Баку, например, — ни безобразно переполненных народом барахолок типа знаменитого одесского Толчка, ни вот этого порождения нового времени — более или менее причесанных рядов из киосков или контейнеров — современных оптовых рынков, палочки-выручалочки для москвичей, да и жителей многих других крупных городов. На овощные базары Пинягин захаживал, конечно, но быстро, по-деловому, никогда не торговался, потому как не умел и не любил этого. А на оптовых рынках просто и не бывал раньше. Зачем, если денег на жизнь хватает?

Помнится, однажды, когда вернулись из очередной «цивилизованной» страны, Циркач грустно пошутил: «Вот у нас все пытаются создать рыночную экономику, а надо супермаркетную создавать, базарно-барахолочная у нас и так есть». Крошка как всегда за державу обиделся: «А, по-моему, как раз вся беда от этих гребаных супермаркетов. Терпеть не могу дурацкого засилья иностранщины. Такси в желтый цвет перекрасили, на аптеках зеленых крестов понавешали — спрашивается: зачем? А надо не подражать им во всем, а свою, российскую экономику создавать». Крошка тоже был прав, но Игорь согласился про себя с Циркачом. Тот ведь не о словах говорил — о сути. Чистый, аккуратный магазин для любой страны лучше грязного базара. И опять же, ну не любил Игорь рынков. Ну, не любил.

Да вот случилась беда. После кризиса всероссийского грянул ещё и кризис местного значения. Его совместное со Шкипером детективно-охранное агентство не то чтобы совсем развалилось, но скажем мягко, перестало приносить прибыль. «Агентство Пи-пи», как они называли его в шутку. Ведь у фамилии Шкипера были те же две буквы впереди — Пирогов он был, а Шкипер — это потому что на флоте служил. Ну и, короче говоря, Игорек Пинягин, не долго сомневаясь, вложил практически все оставшиеся деньги в некое дело, да не в то, как выяснилось, и к концу весны остался на бобах. Компаньон к тому времени пытался спасать общую фирму, отправившись в родную Тверь по хитрому заданию не слишком богатого, но вполне серьезного заказчика. А Пиндрик со своим уникально маленьким росточком (отсюда и кликуха) оказался не у дел. Вышибалой в ночной клуб его вряд ли взяли бы, а в профессиональном разведчике-диверсанте потребности как-то ни у кого не возникало. Не давать же в газете объявление типа: «Секретный агент примет заказ на террористический акт». Вот и решил Игорь набраться терпения и потихонечку, экономно — слово то какое! — тратить последние деньги. Ждать у моря погоды. Интуиция подсказывала: работа появляется тогда, когда её перестаешь искать. Ну а маслице, сырок, банку шпрот и пачку чая следует все-таки пока приобретать подешевле.

Вот только на этот раз не довелось ему приобрести ничего.

Толкали со всех сторон, но вдруг толкнули серьезно. Пиндрик сразу почувствовал твердую руку профессионала. Напрягся. Нырнул в сторону, уходя от возможного удара, и только потом оглянулся.

Взяв в живое кольцо двух человек, через толпу шли крепкие парни в камуфляжке. Парни как парни — с ними все понятно, Пинягин таких за свою жизнь навидался. Как говорится, сам такой, а вот тех двоих в середине интересно было разглядеть повнимательнее. Кого это так серьезно охраняют? А главное — зачем понадобилось серьезно охраняемым людям влезать в самую гущу толпы на Измайловской оптовой ярмарке, да ещё в середине дня в пятницу, когда вся Москва затаривается перед поездкой на дачу?

Интересные были персонажи — один пониже, с иссиня-черными волосами и смуглый, почти как негр. Такого только совсем безграмотные люди назовут «лицом кавказской национальности». Среди наемников Дудаева некоторые паки выглядели примерно так, вспомнил Пинягин. А впрочем, откуда здесь и сейчас пак, то бишь пакистанец? Скорей уж туркмен какой-нибудь или вообще индус. А костюм на нем белый-белый — по контрасту. Второй мужчина — темный шатен с седеющими висками, высокий, крепкий, выправка военная, лицо простое, открытое и удивительно приятная улыбка. Одет скромно — брюки обычные и рубашка морского офицера без погон, но по всему видно: главный — он. «Из мэрии, что ли?» — мелькнуло у Пинягина какое-то нелепое предположение. А дальше никаких предположений уже не потребовалось, потому что на левом серебрящемся виске приятного высокопоставленного гостя засиял рубиновый зайчик лазерного прицела.