Ирка открыла рот, но не нашлась, что ответить, и через несколько секунд захлопнула челюсти с таким лязгом, словно это был стальной капкан. Попалась бы в него какая-нибудь морская звезда – живо стала бы инвалидом морских глубин!

На этом наша содержательная беседа закончилась. Ирка спрятала своё вязанье куда подальше, и мы не вспоминали о нем недели две, аккурат до Первого мая. К этому празднику Ирка сделала моему сынишке незабываемый подарок.

– Вот, Масянька, это тебе! – подруга торжественно извлекла из шуршащего пакета большой сверток и вручила его ребенку.

– Ну-ка, ну-ка, что там такое? Что нам принесла тетя Ира? – подогревая интерес малыша, в два голоса запели мы с Коляном.

Мася, не церемонясь, разорвал цветную бумагу.

– Ой, мама дорогая! Тетя Ира принесла нам монстрика! – севшим голосом сказал Колян.

– Это не монстрик, это рукодельная игрушка в старорусском стиле! – обиделась Ирка.

– Что-то мне этот старорусский монстрик напоминает, – пробормотала я. – Ага! Ты все-таки нашла применение гулливерской перчатке! А что? Неплохо получилось!

Изобретательная Ирка набила несостоявшуюся перчатку ватой и наглухо ее зашила. Выше манжетки пришпандорила растрепанные перья оранжевых ниток, а ниже перетянула ленточкой – и получилась лохматая рыжеволосая голова с бантиком на шее. Правда, голова куклы отчетливо тяготела к квадрату, но это ее не портило. Ее вообще трудно было бы чем-то испортить! Во всяком случае, то обстоятельство, что глаза игрушки были сделаны из двух пуговиц разного цвета и размера, я даже не сразу заметила. У рыжей бестии был ярко-красный рот, широкими стежками протянувшийся во всю ширь физиономии, и уши из свернутых фунтиками фланелевых тряпочек. Все четыре конечности монстрика были разной длины, причем на руках были детские перчатки фабричного производства, а на ногах – младенческие пинеточки.

Но все вышеперечисленное меркло в сравнении с еще одной потрясающей особенностью игрушки! У куклы был небольшой, но отчетливо выраженный мужской половой орган!

– Эт-то что? – слегка заикаясь, спросила я.

– Это был мизинец, – призналась Ирка. – Я не знала, что с ним делать. Сначала думала отрезать, но потом посмотрела по телевизору передачу, в которой говорили, что детям очень полезно иметь игрушки с конкретной половой принадлежностью, это их развивает. Между прочим, на Западе куклы с пенисами в большой цене.

– Охренительная кукла! – в полном восторге объявил Колян. – Можно, я возьму ее на работу? У нас в газете почти на каждом компьютере какая-нибудь мягкая игрушка болтается, так я сниму со своего монитора пошлого желтого медвежонка и посажу этого конкретного парня!

Я оглянулась на ребенка. Масянька держал чудище в вытянутых руках и нежно улыбался.

– Кукла! – сказал малыш, крепко прижав к груди игрушечного монстрика. – Хорошая кукла! Красивая!

– Вот, слышали? Красивая! Устами младенца глаголет истина! – обрадовалась Ирка.

Я пожала плечами.

– Коленька, а что у куклы красивое? – спросил сынишку Колян.

– Пися! – торжественно ответил Масянька.

Умиленная Ирка едва не пустила слезу.

– Мамотька, кукла голенькая, дай кукле трусики! – озабоченно попросил малыш.

Я вынуждена была признать, что Ирка оказалась права: ее самодельный монстрик оказался нам полезен. С помощью новой игрушки ребенок быстрее и проще освоил процессы одевания-раздевания, а смотреть на то, как Мася с куклой на пару, как большие мальчики, справляют малую нужду в унитаз, было одно загляденье!

Рыжего монстрика назвали Манюней, и он стал верным спутником нашего малыша. Масяня и Манюня вместе укладывались спать, вместе садились за стол, вместе смотрели мультики и даже вместе подстригались, так что лохматая голова куклы стала выглядеть поприличнее. Правда, уезжая в гости к бабушке, сынишка забыл любимую куклу дома, зато каждый телефонный разговор со мной начинал с вопросов о Манюне. Я говорила, что кукла поживает прекрасно, и бессовестно врала: Манюня потерялся.

Утрата куклы совпала по времени с нашим переездом на новую квартиру. Этот эпический процесс, по масштабу и драматизму сопоставимый с историческим Исходом евреев из Египта, мы с Коляном пережили в середине мая. После чего мой муж укатил в командировку, оставив меня подсчитывать убытки от переезда и делать ремонт.

– Папаша, что это за ключ? – сердито спросила Деда Степу невестка Юлька, вечно озлобленная баба с голосом противоугонной сигнализации и конусообразной фигурой.

Юлька была живым опровержением известной пословицы: «В сорок пять баба ягодка опять». В свои без пяти пятьдесят невестка Деда Степы была не ягодкой, а фруктом. Если бы она вдруг получила роль в рекламе сока «Фруктовый сад», то наверняка изображала бы грушу, причем организаторы съемок могли бы сэкономить на костюме. У Юльки была маленькая голова на длинной тонкой шее, узкие плечи, откровенно толстая попа и ноги тумбами. В сочетании с желтым цветом лица это делало ее невероятно похожей на грушу позднеспелого сорта «Маньчжурская красавица». Юлькин муж, Андрей Степанович, так и называл супругу, пользуясь ее абсолютной безграмотностью по части садоводства.