Последний саморез Андрей выкручивать не стал, он просто взял и рванул вниз кожух. Сверху посыпались пачки долларов.

— Е-о! — сказал человек с автоматом изумленно. Он взял в руки оружие, чтобы заработать пять тысяч. Он рисковал своей жизнью и совершенно плевал на чужую… За пять тысяч. И вдруг — поток долларов. Водопад долларов. Ниагара долларов. Человек с автоматом сглотнул и сказал: — Что это?

— Деньги, — ответил Обнорский. Он, разумеется, не знал, что бойцы были сориентированы на захват некоего прибора или, еще проще, — груза. А уж что за груз — дело, как говорится, десятое.

— Деньги, — сказал Обнорский, — три с половиной миллиона.

— Сколько?!

— Три миллиона пятьсот тысяч долларов.

— Нормально, — сказал боец. Он был хладнокровный человек и сумел быстро справиться с эмоциями. — Нормально. Грузи в «Ниву».

И Обнорский начал таскать «груз». Было противно. Мерзко. Было очевидно, что с каждой порцией этих долбаных баксов он приближается к смерти. Андрей таскал пачки баксов охапками, высыпал их прямо на пол. Он напряженно выискивал момент, когда человек с автоматом отвлечется, но этот момент все не наступал. Гора денег в «фольксвагене» уменьшалась, а в «Ниве» увеличивалась. Человек с автоматом торопил: быстрей! Андрей кивал, но быстрей не шевелился, ему спешить было некуда. С вероятностью на девяносто процентов этот отморозок просто-напросто застрелит его после того, как все бабки перекочуют в «ниву»… Эх, если бы не автомат! Если бы сойтись в рукопашной.

Но автомат есть, и никуда от этого не денешься.

— Все? — спросил боец, когда Андрей перекинул последнюю пачку.

— Я их не считал, — ответил Андрей с вызовом.

— Ну и правильно, — неожиданно миролюбиво согласился боец и поднял автомат. Ствол смотрел Обнорскому в грудь. Грохнул выстрел. Боец сделал шаг в сторону Обнорского и рухнул.

Из кустов с «береттой» в руке вышел Виктор Рябов.

Первым из заинтересованных лиц о нападении на конвой узнал Семенов. Он выслушал доклад Рябова по телефону и загнул длинную и совершенно нецензурную фразу. Для выдержанного и уравновешенного Романа Константиновича это было нехарактерно, но Рябов отлично его понимал.

Рябов чувствовал себя виноватым, хотя вины на самом-то деле не было. Рябов сделал все что мог. Но — погибли люди, и он чувствовал какую-то свою вину… Да еще и автобус с грузом исчез. Как только Виктор немного пришел в себя, он немедленно связался с шефом и доложил.

— Ладно, Виктор, — сказал Семенов. — Ты давай-ка выбирайся оттуда, ствол выброси, к черту. Я выезжаю навстречу, буду тебя ждать в Зеленогорске у вокзала. Как сам-то?

— Нормально, — сказал Рябов неправду.

На самом деле он ощущал себя отвратительно. «Беретту» он не выбросил, и, когда спустя десять минут наткнулся в лесу на «фольксваген», пистолет пригодился.

— Машина на ходу? — спросил Рябов у Обнорского, кивая на «ниву».

— Да, — ответил Обнорский.

— Что с Валентином? — спросил Рябов.

— Убили Валентина.

— Этот? — Рябов показал стволом на труп бойца.

— Нет, еще на трассе… видимо, снайпер… прямо в голову.

— Сволочи! — коротко бросил Виктор, подошел к «фольксвагену» и заглянул внутрь. Несколько секунд он молча смотрел на труп, потом покачал головой, залез внутрь и извлек из кармана мертвеца документы. — Эх, Валя, — сказал он покойнику. — Что же ты не уберегся? Что же ты оплошал так, Сергеич? Что же делать-то теперь?

Потом Рябов снова связался с Семеновым и доложил, что автобус обнаружен, груз цел, но Валентин Кравцов убит. И снова выругался полковник Семенов. С Валентином их связывали давние товарищеские отношения. И вот — Валентин убит. Фактически на смерть его послал Семенов. Не ради идеи, не ради Отечества или спасения чьей-то жизни, — ради денег! Всего лишь ради денег. Зеленых бумажек с портретом Франклина, будь они прокляты.

Семенов грохнул по рулевому колесу своей «восьмерки» и едва не заскрипел зубами.

— Какие будут решения? — спросил Рябов.

— Какие, к черту, решения? Жду вас в Зеленогорске. По трассе не болтайтесь… напоретесь на милицию. Выберите маршрут по грунтовкам, «нива» пройдет. Автобус и… (полковник на несколько секунд замолчал)… и тело Валентина — сжечь.

Последнюю фразу он произнес твердо, но на глазах Романа Константиновича выступили слезы. Не так-то легко было ему отдать такую команду.

— Понял, — просто ответил Рябов.

— Да, Витя, вот еще что. Если вдруг возникнут осложнения, бросайте все, к чертовой матери: и машину, и деньги, уходите. Ты меня понял?

— Да.

Спустя еще несколько минут «нива», груженная деньгами, с тремя пассажирами выехала из леса, а над деревьями поднялся столб черного дыма. «Фольксваген» стал погребальным костром для бывшего чиновника ЦК КПСС Валентина Сергеевича Кравцова. Его тело так никогда и не будет опознано.

«Нива» свернула на ближайшую грунтовку. За рулем сидел Обнорский, Рябов с «береттой» в руке — рядом. А сзади устроилась Лена. Ноги ей сунуть было некуда — все пространство перед задним сиденьем заполняли пачки долларов, едва прикрытые куском брезента. В машине молчали.