– Что это значит? Говори проще! – попросила я.

– Я лучше покажу, – ответила Алка. – Ты уже дожевала? Пойдем-ка!

Подружка притащила меня в комнату, открыла прикроватную тумбочку и вывалила на покрывало кучу интересных вещей и вещиц. Там была новая косметика в широком ассортименте, коробочки с контактными цветными линзами для глаз, накладные ногти и ресницы, два бюстгальтера с силиконовыми вставками, платиновый парик и пара совершенно чумовых маечек такой расцветки, что при взгляде на них ослепли бы не только среднерусские природники, но и их африканские собратья, привычные к пестрому разноцветью джунглей.

– Блондинистый парик я купила еще до того, как зашла в парикмахерский салон и нарастила волосы, – болтала Алка. – Но ничего, для разнообразия сгодится! А ресницы и ногти я, пожалуй, клеить не стану, тоже наращу в парикмахерской, вчера просто не успела, с волосами долго возились.

– А это? – Я подняла за лямочку грудастый бюстгальтер.

– А это альтернатива пластической операции, – вздохнула Алка, рисуя себе новой стойкой помадой алые вампирские губы. – Все-таки хирургического вмешательства я побаиваюсь, да и денег на пластику у меня нет. Но насчет перманентного макияжа я еще подумаю, может, и сделаю.

– Да, а где ты на все это деньги взяла? – Я вспомнила, что вчера забрала у подружки последний стольник.

– Выгодный заказ подвернулся, буду шить прогулочный костюм для шарпея, взяла аванс, – равнодушно ответила Алка, любуясь собой в зеркальце пудреницы.

– Что ты будешь шить?! – Я подумала, что ослышалась.

– Прогулочный костюм для щенка шарпея, лиловый, из натурального шелка, с французскими кружевами и жабо.

Я вообразила себе складчатого шарпея в пене валансьенских кружев и потеряла дар речи.

– Ну, чего ты застыла, как каменная? – попеняла мне Алка. – Девятый час уже! Попробуй позвони Зяме! Может, он сегодня проснулся пораньше?

– Это маловероятно, – сказала я, но послушно взяла мобильник и позвонила братцу.

– Алло? – неожиданно отозвался Зяма вполне бодрым голосом.

– Зяма, это я! Что, менты меня еще ищут?

– Дюха, где ты прячешься? Мамуля звонила из больницы, сказала, что ты сбежала еще ночью! Менты только что ушли, буквально за секунду до твоего звонка! – обрадовался брат. – Я их надоумил пойти поговорить с твоей лучшей подружкой, так что путь домой открыт, прибегай, подумаем вместе, как тебя выручать. Я уже разговаривал с Денисом, а папа тряхнул своими связями, так что…

– Зяма!!! – заорала я. – Ты навел на Трошкину?! Вот балда!

– Почему это…

Я не дослушала и резко выключила трубку. Алка смотрела на меня во все глаза. Они были такими большими, словно их пересадили Трошкиной от жирафа.

– Дзин-н-н-нь! – тренькнул звонок в прихожей. – Дзинь, дзинь!

– Не открывать? – одними губами спросила Алка.

– Открывай, – решила я. – Запомни: ты меня не видела со вчерашнего дня! Иди, да закрой дверь в комнату!

Я подтолкнула замершую подружку в спину, и она неохотно потянулась в прихожую, еле-еле волоча ноги. Я осталась в комнате, прислушиваясь к голосам и одновременно быстро переодеваясь. Диалог был классический:

– Кто там? – спросила Трошкина.

– Откройте, милиция! – ответили ей.

– Иду-иду! – хрипло запела Алка, не спеша распахнуть дверь. – Сейчас, только оденусь!

Лязгнул отпираемый замок.

– Вы меня разбудили! – укорила Трошкина незваных гостей.

– А нам вообще спать не дали! – буркнул в ответ неласковый бас. – Гражданка Трошкина, Алла Валентиновна? Нам нужно с вами побеседовать. Пройдемте!

– Ко мне или к вам? – с неуместной игривостью спросила Алка.

Наверное, ей приглянулся обладатель неласкового баса. Таким нежным барышням, как Трошкина, обычно нравятся суровые мужики героических профессий.

– В смысле? – бас опешил и перестал быть неласковым.

– Ну, к вам пройдемте или ко мне? – уточнила она. – Для беседы?

– К вам ближе. – Бас пришел в себя.

– Ко мне ближе, – с сожалением согласилась Алка.

Я очень хорошо понимала ее сожаление: было бы очень удачно, если бы они пошли беседовать «к нему», а я бы потом открыла дверь своим ключом и улизнула домой. Признаться, я надеялась именно на такое развитие событий, но была готова и к другому повороту.

– Переходим к плану «Б», – сказала я сама себе.

Скажу честно, план «Б» виделся мне лишь в общих чертах. Я надумала выдать себя за другого человека, до неузнаваемости изменив внешность. Спасибо Трошкиной, которая так кстати отшатнулась от простодушного природничества в сторону искусственности. Я располагала всем необходимым для разительного преображения!

К сожалению, у меня совсем не было времени, чтобы проявить вкус и чувство меры, поэтому за те тридцать-сорок секунд, которые самоотверженная Алка обороняла комнату от вторжения, я превратилась в кошмарную бабищу. Не глядя, нарисовала себе пышные, как распущенная роза, алые губы, начернила брови, обмазала глаза синими тенями, нарумянила скулы и сунула за щеки пару слив из тарелки, забытой Алкой на столе. Это заметно изменило и форму моего лица, и мою артикуляцию.