После вчерашних открытий мой собственный мир раскололся, словно зеркало. Мой мир, но не мир Оливера. Я не должна была увлекать за собой в бездну Оливера, бедного, ни в чем не виноватого Оливера, женатого на Эвелин, которая, кажется, ждала от него ребенка.

Я села на кровати. Как я могла забыть об этом? Я даже не спросила, что показал тест на беременность, прежде чем наброситься на Оливера, словно изголодавшаяся нимфоманка.

От стыда кровь ударила мне в лицо. Я действительно была самой последней дрянью! Как я смею осуждать Петру за то, что она окрутила Штефана? Я сама ничуть не лучше.

Я выпрыгнула из постели и тихо прошмыгнула в ванную. Я ни за что не хотела оставаться в постели, когда Оливер проснется. Все случившееся определенно покажется ему еще более омерзительным, чем мне. Попытка представить, как мы сидим друг напротив друга за завтраком, привела меня в дрожь. А ведь Оливер вчера к тому же был абсолютно трезв.

Было только половина восьмого, когда тарахтящий «ситроен» доставил меня в питомник, и, конечно, в магазине еще никого не было. Мне это было только на руку. Я быстро скрылась в оранжерее номер три и занялась своими ненаглядными самшитами. Формирование кроны у самшитов было одним: из самых любимых моих занятий. Щелк-щелк садовыми ножницами, и маленькие веточки и листочки падают к твоим ногам на землю, распространяя вокруг совершенно неповторимый аромат, типичный только для этих растений. Мои нервы понемногу успокоились.

От моих медитаций меня оторвал приход господина Кабульке.

– Д-д-д-доброе утро, – произнес он.

Под глазами у старика четко обозначились темные круги. В остальном он выглядел довольно бодро.

– Что здесь вчера произошло? – спросила я так строго, как могла.

– Пожилые господа покурили нашего урожая, – ответил господин Кабульке. – Я тоже. Госпожа Гертнер п-п-п-показала нам, как делаются такие вещи.

– Очень мило с ее стороны, – иронично заметила я.

– Это был очень веселый вечерок. Только моя жена теперь, к сожалению, на меня злится.

– А вы принесите в следующий раз и ей косячок, – сострила я.

– К сожалению, это невозможно, – вздохнул господин Кабульке. – Она, бедняжка, некурящая. Но госпожа Гертнер уже выразила готовность поделиться со мной рецептами приготовления разных блюд и выпечки с семечками. Это тоже может доставить удовольствие.

– В этом я могу вам поверить, – сказала я. – А что же будет дальше со всем урожаем конопли?

– Пожилые господа собираются купить его у нас оптом, – ответил господин Кабульке.

– У нас? – словно эхо повторила я.

– Конечно, у нас, – вставила Эвелин. Она стояла в дверях и выглядела, как всегда, великолепно. – Я думаю, мы разделим прибыль на троих. Треть получу я, потому что идея была моя, треть получит господин Кабульке, потому что помогал мне и делал всю работу по уходу, а треть принадлежит тебе, потому что ты хозяйка этой оранжереи.

– Нет, спасибо, мне ничего от этого не надо, – сказала я.

– Я надеялась на это, – проговорила Эвелин. – Тогда я возьму себе две трети. В конце концов, все расходы были моими.

– А старые меш… пожилые господа действительно купят у тебя все оптом? Все семь килограммов?

– Так точно, – подтвердила Эвелин. – Только ни в коем случае нельзя посвящать в это дело Фрица. Этот разом разрушит все дело и сожжет весь урожай.

– Но семь килограммов им не выкурить за всю жизнь, – усомнилась я.

– Это их дело, – сказала Эвелин. – Главное, что мы избавимся от товара. Впрочем, я немного сохраню для себя. Поэкспериментировать с выпечкой, например.

– Непременно следует это сделать, – заявил господин Кабульке.

– Куда ты исчезла вчера так внезапно? – спросила Эвелин. – Пока мы тут занимались тестом на беременность?

– Я между делом выяснила, что Штефан спит с нашей продавщицей, – лаконично ответила я.

– О, – возмутилась Эвелин.

Господин Кабульке нервно стащил с головы неизменную кепку и мял ее в руках. Похоже, он тоже был в курсе.

– Вы могли спокойно сами рассказать мне об этом, – безразлично заметила я.

– Между ними все это не так давно, как ты думаешь, – ответила Эвелин. – Кроме того, Штефан угрожал мне, если я расскажу тебе об этом.

– Чем же, интересно, он угрожал?

– Так, вообще: он предупредил, что если я расскажу тебе, то ты станешь совершенно несчастна, а я совсем этого, не хотела?