– Это какая новенькая? – вмешался Андрюша. – Не черненькая? Аллочка?

– Заткнись! – грубо шикнул на него Гена.

– Черненькая, черненькая, – невозмутимо подтвердила докторша. – Красотка такая, хоть прямиком в индийское кино!

– Она у нас больше не работает, – сказал Гена и заторопился: – Андрюшка, ты чего расселся? Ноги в руки – и вперед, к бассейну! Сейчас туда тетки из спа-салона повыползают, у тебя работы будет непочатый край.

– Он же хромает! – благородно вступилась за своего пациента Ольга Павловна.

– Хочу на больничный! – дурашливо заявил Андрюша.

– «Хочу» – это не твое слово, милый, твои слова – «могу и буду»! – язвительно прошипел гадкий Гена. – Хромай к станку, инвалид! У народа такой сексуальный голод – на любое извращение спрос есть: и на калек, и на садо-мазо, и на лесбиянок…

Я услышала шум шагов, скрип половиц и стук двери. Очевидно, ночной мотылек Андрюша и его безжалостный эксплуататор-сутенер ушли. Я снова стащила с лица тряпку и покосилась на занавеску. Ольга Павловна, представленная на экране в виде четкой тени, мелодраматично всплеснула руками и со вздохом сказала:

– С кем приходится иметь дело, боже мой!.. Хотя с другой стороны…

Докторша повертела перед глазами небольшую бумажку, деловито спрятала ее в карман и вполне умиротворенно закончила:

– Пятьсот рублей на дороге не валяются.

Тень переместилась влево и вышла за край экрана.

– Кстати, насчет «валяются – не валяются»: ты-то вставать собираешься? – ворчливо спросила Тяпа.

– Этот медпункт – не самое безопасное место, – поддержала ее Нюня. – Видишь, с кем докторша дружбу водит! А еще интеллигентная женщина…

– Надо убираться отсюда, – резюмировала Тяпа. – Танька, снимай обмотки! Отступаем на заранее подготовленные позиции.

– Это в номер, что ли? – Нюня обоснованно усомнилась в правильности выбранной тактики. – Будет ли там безопаснее?

– Другие предложения есть? – вместо ответа спросила Тяпа. – Нет? Тогда отходим в номер.

Докторша как раз удалилась. В смежном кабинете сосредоточенно звякали пузырьки. Моя одежда, сложенная аккуратной стопочкой, лежала на стуле возле кушетки, рядом стояла сумочка.

– Надо же, не утащили! – машинально удивилась Нюня.

Ей хотелось думать, будто на крыше на меня напал обыкновенный грабитель – это было спокойнее, чем маяться тревожными мыслями о том, что стараниями Райки я угодила в какую-то темную историю.

– И не грабитель, и не насильник! – Тяпа предпочитала смотреть правде в глаза. – Тут что-то другое…

Стараясь не шуршать и даже не дышать, я избавилась от компрессов и ужаснулась цвету своих кожных покровов (Чингачгук при виде меня мог ослепнуть), но взяла себя в руки и не стала убиваться по поводу столь серьезного ущерба своей красоте. Сейчас надо было спасать свою шкуру, независимо от того, какого она цвета.

Мужественно подавляя стоны (любое прикосновение к обожженной коже было болезненным), я оделась, обулась, напялила темные очки и краснокожей змейкой-медянкой выскользнула за дверь медпункта.

Для одинокой утренней пробежки час был вполне подходящий: те из постояльцев, кто уже не спал, группировались за столами в ресторане. Никем не замеченная – дежурная по этажу на своем боевом посту отсутствовала, и пришлого народа на сей раз в холле не наблюдалось, – я проскочила в свой номер, заперла дверь и для пущего спокойствия забаррикадировалась тумбочкой.

Первым делом я заглянула в сумочку и убедилась, что из нее ничего не пропало. Версию об обыкновенном ограблении можно было похоронить.

Я сокрушенно вздохнула и обмахнулась ладошкой. То ли пробежка меня разогрела, то ли снова начался озноб – жарко мне стало, хоть в прорубь ныряй! Тело горело, как будто его растерли наждачной бумагой, а горло пересохло, точно коктейльная трубочка, надолго разлученная с бокалом.

– Пить хочется, – в тему пожаловалась Нюня.

– Даже не пить, а выпить! – внесла поправочку Тяпа. – Помните, что говорил дедушкин ветеринар? Если собаке плохо, а что с ней – непонятно, надо для начала дать ей столовую ложку водки.

– А для продолжения? – заинтересовалась Нюня, пропустив мимо ушей нелестную ассоциацию с собакой и сомнительное словосочетание «дедушкин ветеринар».

Тот доктор Айболит лечил не дедулю, а какую-то из его собачек – ее кличку я запамятовала, как и подробности актуальной ветеринарной рекомендации.

– Для продолжения – граммов пятьдесят, а лучше сто! – незамысловато сымпровизировала Тяпа.

В мини-баре имелся коньяк, но отсутствовали рюмки. Я была вынуждена пить из стакана, так что о том, сколько вешать в граммах, думать не пришлось. Неженка Нюня, шокированная происходящим, потребовала «хотя бы запивать», и я послушно залила коньяк ледяной минералкой. После этого жар у меня спал, но заболело горло.