Саму Джариту Найл поначалу не разглядел. Девушка облачилась в длинную, темную тунику, распустила волосы и почти совершенно растворялась в стремительно гаснущих сумерках. Такими же неприметными были и шедшие за нею барабанщики.

Полсотни людей столпилось на широкой пустынной площади вокруг сложенного костра, недоуменно оглядываясь. Пустота, тишина. Только шелестит невидимым песком еще теплый ветер.

По площади прокатился гулкий удар барабана. Потом еще один. Еще. Один от другого отделяло не меньше шести-семи секунд — какое уж тут совпадение с ритмами сердца! Тем не менее удары продолжались. Вскоре стало слышно, как каждый громкий, редкий удар предваряет тихая мелкая дробь. Невольно прислушиваясь к разрезающим тишину звукам, правитель вдруг заметил, как его дыхание начинает подстраиваться под удары. Два удара — вдох, два удара — выдох. Удары шли немного чаще, чем обычные вдохи и выдохи, и от избытка воздуха в голове немного помутилось. В паузах между гулкими сотрясениями к мелкой дроби добавились более частые удары. Поначалу еле слышные, они постепенно обретали звук и четкость.

Послышался царапающий шорох — из дверей Черной Башни выхлестнулся серый поток смертоносцев и растекся вокруг площади. Толпу людей в центре взорвало чувство бесконечной радости, восторга — одновременно взметнулось к ночному небу пламя костра.

Пожалуй только Найл заметил, как выбегающие из подземелья хранители мертвых вбросили в людскую толпу заряд живой энергии, мгновенно переполнившей души и вызвавшей чувство беспричинной эйфории. Не дожидаясь никаких команд, люди начали кружиться в прощальном танце.

Бой барабанов убыстрялся. Исчезли гулкие и монотонные редкие удары, на первый план вышел более частый ритм, сопровождаемый мелкой дробью. Пауки уловили нужную частоту, подстроились под него, посылая в танцующих людей резкие волевые и энергетические импульсы. Перекаченная энергией, завороженная вращением и отдавшаяся барабанному бою толпа окончательно потеряла рассудок. Из более глубоких, бездумных чувственных пластов подсознания наружу стала выпирать обычно подавленная, но способная подавить любой разум сексуальная составляющая. В ментальном плане всех людей, независимо от пола, окрасила эротическая жертвенность доведенной до экстаза женщины, которая желает отдаться вся, без остатка, утонуть в объятиях, умереть в них. Они страждали быть разорванными, поглощенными своими любовниками, перед ликами которых умирали в бешеном танце. Вот одна туника взлетела в воздух, другая. Алые блики огня заплясали на обнаженных телах.

Джарита тихо и незаметно увела своих барабанщиков, но разъяренный танец продолжался. Даже Найл ощутил, как его захватывает всеобщее сумасшествие, как нарастает желание и твердеет плоть.

Вот мужчина вырвался из общего водоворота, кинулся к плотному ряду пауков, упал на колени широко раскинув руки. Смертоносцы кинулись вперед, закрыли его собой, и спустя мгновение отскочили на свои места. Мужчина бесследно исчез, оставив после себя только короткий крик сладострастия. Еще один человек кинулся к паукам, еще — отдельные стоны слились в единый восторженный вой.

Захваченный всеобщим влечением Найл тоже швырнул волевой импульс в одну из женщин. Она кинулась к Смертоносцу-Повелителю — правитель опрокинул ее, рывком вошел, вкладывая в удары «нефритового стержня» все силы, какие только имел, он готов был пробить женщину насквозь, разорвать ее в клочья — а она лишь кричала от восторга, помогая мучителю всем телом, вдруг мелко задрожала, вонзив в спину Найла короткие крепкие ногти — и тут же обмякла, потеряв сознание.

Спустя несколько минут женщина зашевелилась, приподнялась. Некоторое время она над чем-то размышляла, потом резко вскинула к глазам свою ладонь. Внимательно ее рассмотрела в желтоватом свете Луны. Облизнула губы и поднялась на ноги.

Перед ней лежала совершенно пустая, тихая площадь. Все произошедшее могло показаться видением — но бегали по груде раскаленных углей синие огоньки, но белели пятна от разбросанных одежд. Женщина опять поднесла ладони к глазам, потом повернула их тыльной стороной. Потрогала бедра, грудь, ошеломленно огляделась.

— А как же я?

— Ты слишком рано собралась пройти обряд единения.

Голос правителя заставил женщину вздрогнуть и шарахнуться в сторону.

— Слишком рано, — повторил Найл. — В чреве твоем светится новая жизнь, подаренная Великой Богиней. Твой долг выпустить эту частицу в мир, помочь ей вырасти и возмужать. Завтра же ты вернешься назад, в Провинцию, расскажешь о случившемся советнику Борку. Он позаботится о том, чтобы ты смогла исполнить свой долг. Иди.

«Удачный ход, — внезапно пришло в голову правителю. Она расскажет о том, какой чудесный праздник пережила, и люди успокоятся. В них появится уверенность в будущем перерождении, в сладостности этого события. А еще надежда на то, что это событие можно пережить, и остаться живым».

От окрестных домов отделились люди в темных туниках и стали собирать разбросанную одежду. Привратница смерти хорошо помнила — утром ничто не должно напоминать живым о мистическом таинстве ночи. Только угли продолжали гореть, словно отдавали дань памяти навсегда исчезнувшим жизням.

— Просыпайтесь, господин…

— У-а-а! — на миг Найлу показалось, что это мертвая Юккула ласкает его своими губами и истошный вопль правителя заставил девушку опрометью слететь с кровати. Кто ты?

Однако сон уже отступил, и Посланник узнал свою мойщицу.

— Что тебе нужно?

— Советник Тройлек приказал разбудить вас, господин.

— Ты не могла просто потрясти за плечо?

— Нормальным мужчинам, прикосновение женских губ приятнее обычной тряски, — гордо передернула плечом служанка и вышла из покоев.