“И сказал Господь сатане: вот все, что у него, в руке твоей, только на него не простирай руки твоей. — И отошел сатана от лица Господня”.

И вот, когда, по изволению Божию, допущен был дух злобы и зависти (в посрамление ему) искусить праведнейшего раба Божьего Иова (только не касаясь души его), да явятся дела Божий на нем, то устремился враг человеческий на жертву свою и внезапно подверг Иова всем испытаниям, которые могли бы смутить его и заставить хулить Бога своего…

В один из мирных дней наслаждавшегося земным счастьем Иова, как громом поразили его вести одна за другою о потере всего имущества его, о гибели всех детей его.

Как же подействовали на праведника эти удары? — Он “пал на землю, и поклонился, и сказал: Господь дал, Господь и взял, да будет имя Господне благословенно”! — Во всем этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге”.

Приняв с такою святой покорностью лишение имущества и любимых детей, Иов продолжал богоугодно страдать, когда поразили его и новые испытания: страшная телесная болезнь и огорчения со стороны малодушной жены его, которая, вместо того, чтоб успокаивать его, упрекала его, говоря: “Ты все еще тверд в непорочности твоей. Похули Бога и умри”… Но он возразил ей: — “Ты говоришь, как одна из безумных. Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать”? “Во всем этом не согрешил Иов устами своими”.

Но во всем величии своем предстоит Иов, когда он подвергается самому тяжелому испытанию: любимые друзья, пришедшие посетить его, выражают свои сомнения в нем, предполагают в нем скрытую греховность, как будто навлекшую на него заслуженную тяжелую кару; отнимают у него таким образом последнюю отраду, которая остается у праведника: верить в свою невинность, опираться на свое доброе перед Богом…

Своим ограниченным человеческим рассуждением разбирают эти люди предопределения и непостижимые судьбы Божий и решают, что Бог не карает невинных… И вот, обрушиваются на Иова, лежащего в язвах на гноище, их презрительные осуждения, и вот, умудряются они поучать советами человеческого измышления того, кого Сам Бог признал “человеком непорочным, справедливым, богобоязненным и удаляющимся от зла, таким, какого нет другого на земле”…

Затронутый в своей святыне — своей совести, Иов доходит до крайнего предела страдания. У него, лишенного всякого блага, пораженного “проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его”, хотят отнять последнюю отраду, и именно то, что для него всего дороже: чувство правоты своей перед Богом…

— “Я прав! — восклицает Иов, как бы в оправдание свое перед Самим Богом, — я прав, но Бог лишил меня суда. Должен ли я лгать на неправду мою? Моя рана неисцелима — без вины ”…

— “Неправ ты! — возражает ему один из посетивших его, — не может быть у Бога неправды или у Вседержителя неправосудия, ибо Он по делам человека поступает с ним, и по путям мужа воздает ему… Очи Его над путями человека, и Он видит все шаги его. Нет тьмы, ни тени смертной, где могли бы укрыться делающие беззаконие. Потому Он уже не требует от человека, чтобы шел на суд с Богом. Он сокрушает сильных без исследования и поставляет других на их места, — чтобы не царствовал лицомер к соблазну народа… К Богу должно говорить: я потерплю, больше не буду грешить. А чего я не знаю, Ты научи меня; и если я сделал беззаконие, больше не буду. Кто укажет Господу путь Его, кто может сказать: Ты поступил несправедливо, Вседержитель! Мы не постигаем Его. Он велик силою, судом и полнотою правосудия. Он никого не угнетает”…

— Сколько знаете вы, знаю и я; не ниже я вас, — с горечью возражает Иов на суждения друзей своих, — но я к Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с Богом. А вы — сплетчики лжи; все вы — бесполезные врачи. О, если бы вы только молчали! Это было бы вменено вам в мудрость. Замолчите предо мною, и я буду говорить, что бы ни постигло меня. Вот, Он убивает меня, но я буду надеяться; я желал бы только отстоять пути мои перед лицом Его… И это уже — в оправдание мне; потому что лицемер не пойдет перед лицо Его… — Вот, я завел судебное дело; знаю, что буду прав. Кто в состоянии оспорить меня? Буду говорить я, а Ты (Господи) отвечай мне… Сколько у меня пороков и грехов? Покажи мне беззаконие мое и грех мой… Для чего скрываешь лицо Твое и считаешь меня врагом Тебе? Не сорванный ли листок Ты сокрушаешь и не сухую ли соломенку преследуешь? Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом, — и Ты губишь меня?

Я был спокоен, но Он потряс меня; пробивает во мне пролом за проломом; бежит на меня, как ратоборец. При всем том, что нет хищения в руках моих, и молитва моя чиста… И ныне вот на небесах Свидетель мой и Заступник мой в вышних! Заступись, поручись Сам за меня перед Собою! иначе, кто поручится за меня?

Помутилось от горести око мое, и все члены мои, как тень… Но праведник будет крепко держаться пути своего, и чистый будет больше и больше утверждаться…

Дни мои прошли; думы мои — достояние сердца моего — разбиты…

Гробу скажу: ты — отец мой; червю — ты мать моя и сестра моя… А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию… И я во плоти моей узрю Бога”…

Иов и среди безмерного страдания своего не хулит Бога. — Сатана посрамлен в надежде своей заставить его хулить Бога… Иов недоумевает только в своем человеческом изнеможении, почему поражен от такими многочисленными бедствиями, но, вместе с тем, он неизменно любит и верит, и призывает поражающего его Бога…