Маэль наконец догадался вернуть меня на пол и представить своего спутника:

— Госпожа Долиана, это и есть Райан Монброн, наше семейное проклятие. Вкупе с прилагающейся к нему Чинкуэдой, — он ткнул пальцем в собаку. Та любезно помахала мне обрубком хвоста.

Я вспомнила о заученных хороших манерах, коротко поклонилась на военный лад — совершенно неподходящая для юной дамы привычка, перенятая от Вестри и его приятелей — назвавшись:

— Баронесса Долиана Эрде. И… И его высочество Ольтен Эльсдорф.

Молодые люди уставились на стоявшего подле узкого окна наследника Нимеда с одинаковым недоверием и подозрительностью. Маэль отвесил положенный поклон, нахмурился, обдумывая что-то, и, подтвердив мое мнение о его сообразительности, осторожно спросил:

— Тараск знает?

Дана склонна полагать, что знает, — коротко отозвался принц, внимательно рассматривая обоих представителей старинной аквилонской фамилии и жестом приглашая их располагаться за накрытым столом.

— Прошу прощения, вы намерены и дальше отсиживаться здесь? — деловито поинтересовался Монброн-младший.

— Поэтому я… поэтому мы хотели побеседовать с вами, — я отважилась направить разговор в нужное мне русло. — По убеждению обитателей коронного замка и горожан нас больше не существует. Мы — никто. Но Тараск наверняка не оставит попыток разыскать нас, ибо мы…

— Угли под золой, которые могут вспыхнуть в самый неподходящий момент, — вполголоса проговорил старший из рода Монбронов, найдя очень точное определение. — Тараск никогда не будет спокоен, покуда не убедится, что вы умерли.

— Да, — нехотя согласилась я. Покосилась на принца, тот кивнул, предоставляя мне право и дальше вести беседу. Я вздохнула, набираясь храбрости: — Мы не можем оставаться в городе. Однако бегство тоже представляется позором. Неужели мы с такой легкостью отдадим Тараску то, что ему никогда не принадлежало и не может принадлежать?

— Смелое заявление, — с прохладцей заметил Райан Монброн, но этим пока и ограничился. Я начала догадываться, почему Маэль столь нелюбезно зовет своего старшего родича «семейным проклятием», — Что ты предлагаешь, госпожа Долиана?

— Проникнуть во дворец, — с легким замиранием сердца ответила я. Ольтен подошел и встал позади моего кресла. Мысленно я поблагодарила его за поддержку. — Восстановить справедливость.

— Вдвоем? — Райан смерил нас таким взглядом, будто увидел редкостного уродца, вроде шестиногой лошади или крылатой собаки. — Ах да, забыл моего склонного к безумным авантюрам потомка. Хорошо, втроем. Полагаете, ради вас ворота коронного замка распахнут настежь? И месьор Тараск выйдет навстречу, посыпая голову пеплом и причитая, как он был не прав? Власть, милая моя, захватывают не для того, чтобы ее отдавать первому встречному. Пусть даже законному принцу крови. Не сочтите за дерзость, ваше высочество.

Маэль возвел глаза к потолку и прошипел:

— Райан, я тебя когда-нибудь прирежу!

— Ты мне тоже очень нравишься, — безмятежно отозвался старший из Монбронов. — Господа, давайте называть вещи своими именами. Если вы намерены устроить во дворце охоту на Тараска, я сразу заявляю, что не собираюсь принимать в этом участия.

Принц дернул углом рта, явно собираясь сказать нечто, не слишком лестное для аквилонцев, но сдержался. Маэль сосредоточенно что-то обдумывал и, наконец, проговорил:

— Тогда как насчет охоты за источником красного сияния?

— Что? — вырвалось одновременно у Райана, Ольтена и меня. Маэль хитро посмотрел на нас, убедился, что мы достаточно заинтригованы, и неспешно заговорил:

— Попасть во дворец не так сложно, как кажется. Мне посчастливилось — вчера я свел знакомство с месьором Тараском и дамой его сердца, некоей прекрасной варваркой по имени Зенобия Сольскель из Пограничья.

— С Дженной, что ли? — удивленно переспросил принц.

— Именно с ней, — подтвердил аквилонец. — Мало того, у меня теперь имеется законное право навещать сию девицу, — он с гордостью предъявил нам кусочек темного дерева, украшенный выжженной нордхеймской руной «Райда», сиречь «Дорога». — Этим правом я воспользовался не далее, как сегодня днем. И узнал много прелюбопытных вещей.

— Я всегда догадывался, что Дженна куда хитрее и проницательнее, чем о ней думают, — пробормотал себе под нос Ольтен. Моего мнения не спрашивали, а то я бы непременно согласилась.

— Во-первых, Дженна убеждена: за недавним мятежом стоят Тараск и приведенные им в Немедию кофийцы, — начал перечислять свои открытия Маэль. — Она, конечно, не намерена повторять свои слова под присягой, однако ее уверенность говорит сама за себя. Во-вторых, Дженна выяснила, что в союзниках Тараска ходит некое загадочное создание, величающее себя «ксальтотуном». Оно обладает изрядными навыками в колдовстве и, кажется, имеет большое влияние на его милость. В-третьих, среди охранников госпожи Зенобии имеются представители народа оборотней Пограничья, острее людей чувствующие присутствие магии. С начала зимы эти оборотни, которые в жизни ничем не болели, начали хором жаловаться на постоянные недомогания и утверждать, что поблизости действует чужеродное колдовство. Какой-то даже вернулся обратно на родину — не смог больше терпеть. В ночь мятежа один из оборотней умер, как я понял, от разрыва сердца. Да, и в-четвертых. Дженна настоятельно советовала мне поскорее отыскать наследницу семьи Эрде и вывести ее из города.

— С чего бы вдруг такая забота? — недоуменно спросила я. — И что означает «ксальтотун»?

— Искаженное словечко альбийского наречия, перенятое магами Кхарии и позже — Стигии, — немедленно отозвался Райан. — Приблизительный перевод — «Управляющий течением времен». Так принято именовать магов очень высокого уровня, способных позволить себе такую роскошь, как право на самостоятельные поступки и независимость от своих гильдий наподобие Черного Круга, Белой Ладони или Алого Пламени Равновесия. Существующих ныне ксальтотунов можно перечислить по пальцам одной руки. Лично мне известны двое: один уже лет сорок безвылазно торчит в Гхазе Шемской, а другой… По происхождению стигиец, но вроде как давно порвал с Кругом Птейона. Нергал его знает, где он сейчас может шляться.