В кабинет вошел его новый секретарь Адриан и доложил, что карета посетителя подъехала к подъезду их дома.

Гюстав уселся в кресло за столом и промолвил:

– Проводите его ко мне, как только он придет.

– Не угодно ли вам будет, чтобы я присутствовал при вашем разговоре? – спросил Адриан.

Гюстав ответил ему не сразу, скрыв раздражение за маской задумчивости. Да как осмелился этот щенок предложить ему, Гюставу Дюпре, свои услуги в решении столь щекотливой проблемы? Ведь еще совсем недавно он протирал штаны на студенческой скамье в университете! Да не видать бы этому английскому выскочке его нынешней должности, если бы война не унесла столько славных сынов Франции! Этот не в меру самоуверенный юнец имел наглость однажды указать ему на ошибку, допущенную им в фундаментальном трактате, написанном на латыни. Да и вообще постоянно выказывал к нему непочтительность, что со стороны человека с сомнительной родословной и внешностью метиса было очень недальновидно. Другой бы на его месте ежедневно благодарил судьбу за то, что вообще получил работу, не говоря уже о том, что это было место секретаря одного из выдающихся ученых Европы.

Но с другой стороны, посетитель упоминал в своем письме какие-то книги на иностранном языке, в связи с чем услуги Адриана вполне могли бы пригодиться, рассудил Дюпре и снисходительно сказал:

– Можете остаться, это пойдет вам на пользу.

Адриан вышел из кабинета и вскоре вернулся, неся под мышкой три толстые книги и ведя за собой высокого господина средних лет, одетого в строгий деловой костюм.

Гюстав улыбнулся и указал ему рукой на стул напротив себя. Дэниел Сент-Джон кивнул и сел. Адриан положил свою ношу на край стола и отошел к окну.

Дюпре устремил на посетителя пристальный взгляд. Сент-Джон держался подчеркнуто невозмутимо и с нескрываемым достоинством, как и подобает состоятельному мужчине.

– С вашей стороны, месье Дюпре, было весьма великодушно принять меня в своем кабинете, – наконец промолвил он, изобразив на лице подобие любезной улыбки.

– Ваше письмо с описанием редких книг заинтриговало меня. Вряд ли в них содержатся какие-то ценные сведения, но, тем не менее, будет полезно на них взглянуть. Расскажите, как вы их нашли! – сказал Дюпре.

– Как вы знаете, я занимаюсь торговлей, – начал свое повествование Дэниел. – Один из принадлежащих мне кораблей курсирует в восточных водах Средиземного моря. Однажды его капитана попросили сделать одолжение турецкому султану – доставить в Египет несколько вельмож. И вот во время вояжа произошло несчастье – скончался министр. Среди личных вещей покойного находились упомянутые мной книги. Капитан оставил их себе на память об этом добром человеке, а позже передал их мне. Я же, будучи наслышан о вашей библиотеке, подумал, что они могут вас заинтересовать. Вот взгляните. – Он раскрыл один из принесенных секретарем томов. – Здесь практически нет текста, только цифры и чертежи.

– Но ведь это манускрипт! – воскликнул изумленный Дюпре.

– Верно, разве я не упоминал об этом, месье? – сказал Дэниел, сделав недоуменное лицо, хотя и вспомнил, что совершил этот досадный промах.

Гюстав пододвинул рукопись поближе к себе и понял, что она написана не на латинском, а на неизвестном ему арабском языке. Чертежи и математические формулы его заинтересовали, он стал перелистывать манускрипт и вдруг заметил в нижнем углу страницы один любопытный чертеж, показавшийся ему знакомым. Сердце ученого тревожно екнуло, как в тот памятный миг, когда он почувствовал, что близок к завершению многолетнего математического исследования.

Но демонстрировать заинтересованность было не в его интересах, поэтому он изобразил на физиономии безразличие, и собрался было уже перевернуть страницу, как над столом наклонился его нахальный секретарь. Он ткнул пальцем в причудливую вязь арабских букв и сказал:

– Я изучал этот язык и могу кое-что вам перевести.

Побагровев от ярости, Гюстав захлопнул манускрипт, едва не раздробив его солидным кожаным переплетом пальцы всезнайки, и вежливо попросил гостя на минутку выйти из кабинета. Когда Сент-Джон удалился, закрыв за собой дверь, Дюпре накинулся на молодого человека:

– Не смейте впредь совать свой нос в мои дела, тем более при посторонних! Не забывайте, что на ваше место найдется немало достойных кандидатов. Да как вы посмели вмешаться в мой разговор с посетителем! Он заломит за свои книги баснословную цену, если смекнет, что они представляют значительную ценность.

– Прошу прощения, месье, но я лишь хотел помочь вам узнать, о чем в этой рукописи идет речь, – виновато сказал секретарь.

Гюстав открыл книгу на заинтересовавшей его странице и задумчиво уставился на изображенные на ней цилиндры, соединенные прямыми линиями. Подобный чертеж он уже где-то раньше видел... Только вот где? Быть может, этот выскочка что-то вспомнит? Ведь должен же он как-то отрабатывать свое жалованье! Дюпре прокашлялся и спросил:

– Ну и что же вы думаете об этом, юноша?

Адриан задумчиво наморщил лоб и наконец изрек:

– По-моему, здесь речь идет о механике и, в частности, о металлических конструкциях.

Сердце Гюстава застучало так, что его прошиб пот. Он внезапно понял, почему чертеж показался ему знакомым. Ему уже доводилось видеть почти такой же, только менее подробный, в другом манускрипте, в котором также говорилось о железе. Эта рукопись и теперь хранилась на верхнем стеллаже в его кабинете, прямо над его головой, несколько десятков ветхих страничек, испещренных странными записями и рисунками, сделанными рукой человека, доживающего свои последние дни. Так и не разобравшись толком в этих двусмысленных каракулях, Дюпре поставил манускрипт на полку и забыл о нем на многие годы.