– Ах, какой мужчина! Учти, он очень опасен! Под его безупречным обликом вальяжного джентльмена кроется дикарская страстность и неуемная жажда богатства и наслаждений. Чутье подсказывает мне, что свое состояние он получил не по наследству, а в результате каких-то махинаций. И, тем не менее, его с радостью принимают в лучших домах Франции! И женщины от него просто без ума. Советую тебе быть с ним начеку!

– Ваша рекомендация несколько запоздала, мадам Уазо! Мне так или иначе придется сесть в его экипаж и остаться с ним наедине, – парировала Диана.

Мадам Уазо звонко расхохоталась, что привлекло к ним внимание Дэниела. Он сделал кучеру знак забрать у Дианы саквояж и брезгливо посмотрел на мадам Уазо. Та отступила к дверям школы, повторив напоследок:

– Помни, что я тебе говорила. И непременно пиши мне!

Кучер открыл дверцу кареты, Дэниел подал Диане руку и помог ей сесть в экипаж. Сердце ее наполнилось смутной тревогой. Она с тоской взглянула в последний раз в окошко на двери школы и почувствовала себя так, словно бы очутилась на судне, отправляющемся в далекое опасное плавание. Как она оказалась в этой ситуации? Где ее семья? Есть ли у нее свой дом? Ответы на все эти вопросы мог дать лишь один опекун. Однако он только загадочно улыбался и не произносил ни слова. Диана глубоко вздохнула и забилась в угол кареты, мысленно приготовившись к новым сюрпризам судьбы.

Парижский дом, в который привез ее опекун, привел Диану в восторг уже одним своим фасадом из глазурованного кирпича и с изящными пилястрами. В отличие от холодного и неприглядного здания школы, построенного из обыкновенного известняка, этот дом всем своим обликом сулил входящему в него комфорт и уют.

Впрочем, возможно, что настроение у нее поднялось просто потому, что их долгое путешествие подошло к концу. Всю дорогу Дэниел Сент-Джон хранил молчание, задумчиво уставившись в окно. Диана беспокойно ерзала на сиденье кареты, не решаясь задавать ему вопросы. Порой она ловила на себе его изучающие взгляды и тогда невольно съеживалась и замирала, не в силах даже пошевелиться.

Но вот, наконец, карета остановилась, и Диана, окинув из окошка взглядом и другие дома на этой улице, с удивлением обнаружила, что все они без исключения производят солидное и благоприятное впечатление.

Дэниел собрал в стопку документы, которые он изучал во время поездки, и стал засовывать их в портфель. Краем глаза Диана увидела внутри его знакомый красный корешок и выпалила, вытаращив глаза:

– Вы украли книжку мадам Уазо!

– Любопытно, что ваши первые за все долгое путешествие слова, мадемуазель, прозвучали как обвинение, – с усмешкой промолвил опекун. – Вам не кажется, что это дерзость? Советую вам впредь следить за своими манерами, коль скоро вы рассчитываете работать гувернанткой в приличном доме.

– Но ведь я сказала правду, месье! Разве книга мадам Уазо не находится в вашем портфеле? – возразила Диана.

– Да, она действительно там, я захватил ее с собой машинально, задумавшись, как мне лучше поступить с вами. Но ничего страшного в этом нет, рано или поздно ее все равно кто-нибудь украл бы из сундучка мадам Уазо.

– Вы намекаете на то, что взяли ее ради сохранения благочестия воспитанниц интерната? Что ж, в таком случае вы поступили мудро, месье. Я предупредила мадам Леблан о безнравственности мадам Уазо, но директриса, как мне показалось, не восприняла мои слова всерьез. Вы должны сжечь эту пакость, любую ересь следует предавать очистительному огню.

– Вы так считаете? – Дэниел хмыкнул и достал книжку из портфеля, намереваясь пролистать ее и удостовериться в справедливости такой оценки.

– Мы, кажется, приехали, месье! – воскликнула Диана. – Не пора ли нам выйти из этой духоты на свежий воздух?

– Потерпите еще минутку, мадемуазель. Сперва нам надо решить, как поступить с этой книгой. По-моему, определенную ценность она все-таки представляет. Ее переплет выполнен из прекрасной кожи, гравюры тоже отменного качества. Пожалуй, эта безделица стоит немалых денег! Жаль отправлять ее в огонь, это безрассудное расточительство.

– Но я говорила о содержании этого безнравственного издания, месье, а вовсе не о переплете! – густо покраснев, возразила Диана.

– Возможно, на некоторых страницах напечатаны стихи или карты, – задумчиво пробормотал Дэниел и раскрыл книжицу.

Мысль о том, что он станет перелистывать страницы, сидя рядом с ней, повергла Диану в ужас, и она поспешно заявила:

– Уверяю вас, месье, что там исключительно картинки фривольного толка!

– Неужели? – Опекун удивленно вскинул брови. – Так вы, значит, уже ее просмотрели? – Он вперил в нее сатанинский взгляд, и Диана зарделась от смущения.

Правда заключалась в том, что она действительно ознакомилась с содержанием этого томика, не найдя в себе сил побороть охватившее ее любопытство и необъяснимое возбуждение. Тем не менее, она пролепетала, глядя ему в глаза:

– Ну как вы могли так обо мне подумать, месье? Разумеется, нет!

Улыбнувшись уголками рта, Дэниел сказал:

– Рад это слышать. Если бы вы поступили иначе, я бы пожалел, что прервал заслуженное вами наказание.

Раскрыв рот, Диана обмерла, отчетливо представив, что именно созерцал опекун, пока ее пороли розгами, поставив в унизительную позу. Самое ужасное заключалось даже не в этом, а в том, что в аналогичной позе была запечатлена одна из обнаженных женщин, изображенных на страницах этой книги. Диане хотелось от стыда провалиться сквозь днище кареты. Ей вдруг вспомнилось произнесенное директрисой пророчество: «А теперь он решит, что тебя легко соблазнить!»