– А вас, Илья Семенович, Александр Иванович искал, – сказал швейцар на входе. Потом полез в карман и передал ему два четвертных. – Давно он ушел, Тихон? – Да минут десять тому. – Жаль, что разминулись. – Он тоже очень печалился.

– Кто это Александр Иванович? – спросил, раздеваясь, Литвин. – Саша Куприн – беллетрист, читали, наверное? – Не только читал, но и люблю очень. – Тогда действительно жаль, – Илья Семенович аккуратно причесался перед зеркалом, – могли бы интересное знакомство составить. До чего же здесь было весело. Весело и спокойно.

В бильярдной были все равны и артист, у которого на визитной карточке в углу вытиснена корона и надпись солидная «Артист императорских театров», и бедолага «простак» или «благородный отец», который, топая из «Вологды в Керчь», заглянул в северную столицу. Здесь играли на бильярде два талантливейших комика. Старики Варламов и Давыдов, негласные председатели этого актерско-литературного кружка. Нового человека здесь встречали с добром, но равнодушно. Много случайного народа прошло через этот своеобразный актерский клуб.

Так же и к Литвину отнеслись. Пришел человек с Илюхой сгонять пирамидку – играй себе на здоровье. И никто из этого веселого народа не заметил, что засели в буфете два сыщика побаловаться добрым пивком, а у дверей почему-то пролетка казенная остановилась.

Веселый здесь был народ, доверчивый, не социалисты какие-то.

Литвин разбивал первым. Любил он бильярд страстно. Поигрывал на денежки и никогда внакладе не был.

Мягко пустил он первый шар. Тот ударился об угол пирамиды и медленно покатил к лузе. Застыл на секунду и упал в сеточку.

– Неплохо, – закрутил головой Илья Семенович, – совсем неплохо.

А Литвин уже, держа кий на весу, сильно ударил по шару, и вошел он в лузу с победным треском. Хорошо партия начиналась, только доиграть ее не пришлось.

Два господина появились веселых и модных. Видно, часто они сюда ходили, потому что приняли их как своих. С кем-то Василий Карпович облобызался троекратно, кому-то крепко руку пожал, с кем-то обнялся дружески.

А Николай Ильич у входа тискал за плечи провинциального трагика, обещал ему нынче хороший обед.

– Вот они, – осипшим голосом проговорил Малкин. – Спокойно, Илья Семенович, – засмеялся Литвин, – естественным будьте, не бледнейте. А веселая парочка шла к ним. – Господину драматургу! Шутливо кланялись они, подходя.

– Рад, душевно рад, – Илья Семенович даже руки распахнул, словно обнять обоих собирался, – знакомьтесь, мой друг, репортер, знаток кулис. – Рады знакомство сделать.

– Господа, – Илья Семенович окончательно пришел в себя, сказался многолетний опыт лицедейства, – Орест Дмитриевич проиграл мне пару бутылок шампанского, посему прошу в буфет составить компанию, а потом к столам.

– Роскошно, – обрадовался Николай Ильич, – только я вместо шампанского пару рюмок английской горькой. Не возражаете?

– Что делать, – вздохнул Литвин, – пусть проигравший платит.

– Ну уж, если вспомнили Пушкина, – засмеялся Василий Карпович, – вперед и горе репортеру.

Шутя и пересмеиваясь, они вышли из бильярдной. Сыщики уже были в коридоре и о чем-то индифферентно разговаривали.

– Ну вот и пришли, – спокойно сказал Литвин, – вы, господа, арестованы. Сыщики немедленно оказались рядом. – Как… – начал было Василий Карпович.

– Спокойно, мы из сыскной полиции, поедете с нами.

Николай Ильич попытался оттолкнуть сыщика, но тот стремительно завернул ему руку за спину.

– Не делайте скандал, господа, – тихо, но твердо сказал Литвин, – не пугайте господ актеров и вины своей не усугубляйте сопротивлением чинам полиции.

Они прошли в вестибюль, оделись, даже на чай швейцару оставили и вышли к пролетке.

Нет, не два веселых, гулявых господина сидели перед Бахтиным. Трусили, сильно трусили и Василий Карпович, и Николай Ильич.

– Согласно паспортам, ваши фамилии Снесарев и Коломин? – лениво спросил Бахтин.

– Да, – начал Василий Карпович, по паспорту Снесарев, мещанин из города Санкт-Петербурга, – но мы не понимаем…

– Отлично, господа мазурики, сейчас поймете. Орест, пригласите сторожа.

– Здравию желаю, – нейтрально, ни к кому не обращаясь, кашлянул старик. – Скажите, любезный, вам знакомы эти господа? – Так точно, они мне четвертную пожаловали. – За что?

– Чтобы я им дверь комнаты открыл, где аппарат стоит. – Свободны. Старик ушел.