Уже стемнело, когда он добрался до Гросвенор-сквер. Алекс на ходу выскочил из кареты, взбежал по ступенькам дома номер тридцать восемь и кулаком забарабанил в дверь. Через мгновение высокий бородатый дворецкий отворил дверь. У дворецкого был необыкновенно внушительный вид. С царственным достоинством он обратился к Алексу.

– Добрый вечер, лорд Рэйфорд. Мисс Лоусон ждет вас.

– Где мой брат? – Не дожидаясь ответа, Алекс ворвался в дом. От звука его голоса задрожали стены. – Генри!

– Лорд Рэйфорд, – вежливо сказал дворецкий, – соблаговолите следовать за мной.

– Мой брат, – рявкнул Алекс, – где он?

Впереди неторопливо шагающего дворецкого, перемахивая через несколько ступенек, Алекс помчался наверх.

– Генри! Генри, я тебе уши надеру! А эта ведьма пусть садится на свою метлу и улетает, пока я ее не поймал!

Со второго этажа до него донесся насмешливый голос Лили.

– Уолвертон! Выгнав меня из своего дома, вы, видно, считаете себя вправе врываться в мой!

Алекс помчался на голос и распахнул первую попавшуюся дверь. Комната оказалась пустой.

– Где вы?

До него донесся сардонический смех.

– В своей спальне!

– Где Генри?

– А мне откуда знать? Прекратите вопить, Уолвертон. От вас столько шума!

Алекс распахнул следующую дверь и оказался в спальне. Он успел только заметить позолоченную мебель и зеленые занавеси, в следующий момент он почувствовал сильный удар по голове, в глазах его потемнело, и со стоном он рухнул на пол.

Лили опустила бутылку. Она стояла над ним, испытывая страх и ликование. Он лежал как поверженный тигр, его волосы блестели на светлом фоне ковра.

– Бэртон! – позвала она. – Бэртон, скорее сюда! Помогите мне положить лорда Рэйфорда на кровать.

Дворецкий вошел в спальню. Какое-то время он стоял в дверях, переводя взгляд с Лили на распростертого на полу Алекса. Он был свидетелем многих ее выходок, но впервые самообладание изменило ему. Но это продолжалось несколько мгновений, затем привычное невозмутимое выражение вновь появилось на его лице.

– Слушаю, мисс, – ответил он, взваливая бесчувственное тело на плечо.

С трудом дворецкий опустил Алекса на кровать. Затем выпрямился и привел в порядок собственный внешний вид: поправил галстук, одернул жилет, пригладил волосы.

– Какие будут еще распоряжения, мисс Лоусон?

– Принесите веревки, – сказала она.

– Веревки? – без всякого выражения повторил Бэртон.

– Ну конечно, надо же его связать. Иначе он сбежит, так ведь? Быстрее, Бэртон, он может прийти в себя. – Она задумчиво посмотрела на пленника. – Надо снять с него башмаки и галстук…

– Мисс Лоусон, могу ли я спросить…

– Да?

– Как долго герцог будет гостить у нас?

– Только переночует. Пусть карету заведут во двор и разместят его кучера.

– Слушаю, мисс.

С помощью Бэртона она связала Алекса и привязала к своей кровати. Когда дворецкий ушел, Лили стала рассматривать неподвижного великана. Она вдруг забеспокоилась: что она натворила! Алекс не шевелился! Он лежал с закрытыми глазами перед ней такой беззащитный. Густые ресницы отбрасывали тени на высокие скулы, красиво очерченные губы не кривила знакомая язвительная усмешка. Он выглядел таким… невинным!

– Мне ничего больше не оставалось, – прошептала Лили. Ее мучили угрызения совести. – Мне ничего больше не оставалось. – Наклонившись, она пригладила растрепанные черные волосы.

Она развязала галстук, чтобы ему было удобнее. Шелк еще хранил тепло его тела. Она расстегнула его жилет, потом верхние пуговицы льняной рубашки. Случайно пальцы скользнули по его шее. Ее охватило странное незнакомое чувство.

Она, удивляясь этому чувству, коснулась загорелой щеки, подбородка, губ. Ему уже пора было побриться. Ее поразило, что даже в бессознательном состоянии в выражении его лица была надломленность. Много пил, совсем не спал. Давнее горе наложило печать на его черты.

– Мы с тобой похожи, – прошептала она. – Гордость, воля, упрямство. Чтобы добиться своего, ты горы свернешь. Да только ты, бедняга, не знаешь, где искать эти горы. – Она улыбнулась, вспомнив, как он вышвырнул ее платья в окно.

Неожиданно для себя самой, она вдруг наклонилась и прильнула к его губам. Его губы были теплые и неподвижные. Она вспомнила, как он целовал ее в библиотеке – грубо, властно. Приподняв голову, она посмотрела на него. Ее лицо почти касалось его лица.

– Просыпайся, прекрасный принц. Пора тебе понять, что я способна на многое.